Мой попутчик дождь

Внутри статуи Игоря Миторая с поэтическим названием «Связанный Эрос» резвятся дети. Фото Томаша Пшехлевского

Лодзь. Красивая трамвайная станция Piotrkowska Centrum, закрытая разноцветной прозрачной крышей. Я вожу пальцем по расписанию маршрутов, но оно не поддается – ни одно из слов не похоже на название вокзала Lodz Kaliska. Поворачиваюсь к опрятному гражданину с газетой под мышкой, открываю рот – и не слышу ни слова. Стягивавшие с обеденного времени тучи решили, что пора, – и разразились дождем. Шум, будто во время смертельного номера «засунь голову в турбину самолета». За прозрачными бортиками станции почти ничего не видно – вторым слоем за ней стена воды. Жутко громко и запредельно близко. Приходится кричать мужчине практически в ухо, но теперь он немо открывает рот. Рисует в воздухе бесконечность. В трамвае № 8 уже тише, и сразу несколько человек, в том числе женщина, не говорящая по-английски,  устраивают меморандум, где же мне лучше выйти – на перекрестке или под мостом (там ближе до вокзала, меньше риск промокнуть). Можно сказать, Лодзь провожала меня всем городом и всеми осадками, накопленными за недолгую солнечность.

Вы говорите «Польша» – я вспоминаю дождь: когда каждый город встречает или провожает моросью, дождиком, ливнем или краткосрочным потопом, это сложно не принять на свой счет. Осадки превращают тихую Лодзь с ее исполинскими граффити, мороженым на каждом углу, разнообразными церквушками и бесконечной Piotrkowska, эдаким длиннющим Арбатом, в мультфильм Хаяо Миядзаки «Унесенные призраками». Варшаву – город, где с каждого небоскреба и столба на тебя смотрит доброе лицо голеадора Роберта Левандовского (в костюме, с приставкой, бритвой, новой прической, настольной игрой), – в еще более неуютное место. Историческая зона, хай-тек-центр, где вокзальная площадь со стеклянными волнами торгового центра «Аркадия» и высоченными башнями с правильного ракурса неотличима от Москва-Сити (только ленивый в обмен на фотографию этих зданий не написал: «Что ты врешь, это Москва»). Наверно, мозг просто отказывался понимать: как это, лететь 2 часа 15 минут – и оказаться будто бы там, откуда вроде как отправился в путь. Это, конечно, гипербола еще не акклиматизировавшегося пришлого глаза, как и скука в Старом городе (Starowka) – снобистский рефлекс на расхожие туристические метки: давайте залезем на башню, давайте сфотографируемся на фоне храма, давайте купим шарик, кофе и вдохнем дух старой Европы (дважды подпорченный гарью деятельности люфтваффе, что гораздо важнее). Но есть и хорошие новости: парк библиотеки Варшавского университета – то, что надо. С заросшей зеленью крыши видно Вислу, на берегу которой молодежь катается на велосипедах, курит, загорает, пьет пиво и всячески симулирует пляж. Много стекла, много солнца, много зелени – и даже обилие людей не нарушает ощущение уединенности. Где-то за углом, видимо, припаркован автобус с российскими туристами – много родной речи. Больше – только в Музее Шопена, куда приехал целый класс музыкальной школы. Знакомые слова буквально окутывают со всех сторон, дети слушают произведения классика, представляют, как будут их исполнять, девочка с загипсованной рукой носится от скамьи к скамье. В письмах композитора совсем другие интонации – бесконечный сплин, балансирующий между мотивированной обидой и капризностью. На улице – граффити в полдома с бегущим между домами, как бы по собственному имени Fryderyk, Шопеном (желтое лицо – розовые волосы). Дождя нет два дня, но это ненадолго.

Совсем другой – краковский дождь. Интеллигентный, недостаточно сильный, чтобы простудить, но и не халтурный: понятно, что работу не выбирают, грустно покапал, задел всё и всех, согласно предписанию, и стих – не более, но и не менее. Подкупающие педантизм и профессионализм. Настоящий old school. Краков такой же. Ветвящиеся улочки, созданные для ходьбы. Особый воздух: есть какой-то общий для таких городков запах – его, как дух пенсионерской квартиры, ни с чем не спутаешь. На Рыночной площади (Rynek) играет музыка, в здании бывших Суконных рядов, где продают незамысловатые сувениры, снуют люди, которых можно рассмотреть на просвет, когда снова заступит на смену солнце. Внутри статуи Игоря Миторая с поэтическим названием «Связанный Эрос» резвятся дети: выглядывают из глазниц, показывают язык, фотографируются. На другом полюсе площади – памятник поэту Адаму Мицкевичу, в честь которого, кажется, в каждом польском городе названа улица.

Крыша библиотеки Варшавского университета покрыта зеленью. Фото автора

А вот в поисках следов большого театрального режиссера Тадеуша Кантора приходится немного поплутать. Его кабинет находится на Сенной улице (Sienna), и это настоящий квест: есть три двери, как в игре в наперстки, нужно позвонить в правильную, а потом во внутреннем дворе не вломиться в чью-то квартиру. Прохождение уровня: по винтовой лестнице наверх – дальше дверь отворяется сама. Меня встретили беременная девушка и тишина. Пока я рассматривал эскизы к «Миланским урокам» в небольшой чердачной зале, она неотступно следовала за мной в таком отдалении, чтобы не докучать. Когда эскизы кончились (их не так много), я уже собрался уходить, но оказалось, что есть и еще одна комната. Наверняка ее показывают всем, но после полосы препятствий это выглядело как бонус-трек, жест расположения из серии «хотите, я разбужу для вас кота?». Кабинет Кантора – с тремя мольбертами, четырьмя шкафами, неприметной кроватью под шерстяной шалью, возле которой, на тумбочке, – книги Жана Жене и Милана Кундеры. Кажется, что хозяин вышел ненадолго – вон из окна видна площадь, по ней он и спешит вернуться к работе, – а ты влез к нему в дом, копаешься в эскизах, присматриваешь, какую бы книгу унести в качестве фетишистского артефакта.

Другой – официальный Кантор – в Центре документации искусства «Крикотека» на берегу Вислы, классическое место для любителей современного искусства: красивое здание с зеркальным козырьком, в экспозиции – мини-фильмы об этапах творчества и сложнопридуманные механизмы, которые режиссер использовал в спектаклях, кофе-вай-фай-на-лавочке-посидеть-у-воды. На первом этаже можно ворваться на Краковский кинофестиваль, в мае тут проходят бесплатные показы документальных фильмов. Мне достался монотонный телевизионный док про Анджея Вайду, который пересказывает свою увлекательную жизнь (об этом лучше прочесть в книге «Кино и все остальное»). Фильм вдобавок на польском без субтитров.

Последним культурным открытием стала церковь Святых Апостолов Петра и Павла (Kosciol pw. sw. Apostolow Piotra i Pawla), где похоронен драматург Славомир Мрожек (в новостях скупо писали, что он упокоится в Кракове, в городе своей молодости). Спускаясь в его катакомбы под забавный наигранный диалог в аудиогиде, этого никак не ожидаешь. Фотографировать, правда, нельзя, поэтому придется поверить на слово. Впрочем, фотографировать там особенно и нечего. Самое главное запоминается хештегами: #дождь #библиотека #эрос #кантор #мрожек.