Вредные советы

Лето нам дано для счастья и радости, а тут бабка с метлой. Хильда ‘Элизабет Кайзер. Изгнание из Эдемского сада. Вторая половина XIX века

При виде спелой малины или сочных груш за чужим забором люди спрашивают друг друга:

– Если плоды вылезают за забор, наверное же, они общие? Мы же можем их взять?

– Не знаю... Корни-то все-таки на участке...

Минут через 15 постановка вопроса меняется:

– Можешь дотянуться вон до той дальней веточки? А то у меня руки сквозь прутья не пролезают...

Лето дается нам для счастья и развлечений. Поделюсь своим детским летним опытом. Можете рассматривать это как вредные советы. Тем более что предшественник уже есть...

Последняя ночь перед отъездом из летнего лагеря называется королевской. В эту ночь дети тайно мажут спящих собратьев из других отрядов зубной пастой. Для защиты от этой напасти как-то раз я предложил поставить на дверь ловушку: при попытке войти на злоумышленника льется вода из подвешенного сверху стакана. Кто к нам с пастой придет, от воды и погибнет. Мы долго воплощали эту идею в жизнь, вносили рационализаторские предложения, проводили полевые испытания. Когда все было идеально отлажено, мы с чистой совестью легли спать. Утром мы торжествующе проснулись безо всяких следов пасты на лице... и увидели, что на ночь мы машинально закрыли дверь на ключ.

– Тогда зачем все?! – возопил я в отчаянии, открыл замок и сказал: – Досыпаем.

– Мы выспались, – ответили мне.

– Делаем вид, – настоял я. – Вы что, Чехова не читали? Если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить.

Минут через 15 в палату вошел вожатый, чтобы нас разбудить. Надо ли говорить, что наше устройство помогло сэкономить ему пару минут на умывание?..

Еще в лагерях я любил самовольно уходить за территорию, да еще и разводить там костры. И не только потому, что это запрещено, но и потому, что оригинально. Я так и сказал своему другу:

– Пусть все будет камерно, между нами. Задушевные беседы, стыренный из столовой хлеб, поджаренный на костре, переливающиеся в темноте угли... Будем доверять друг другу тайны. Толпы нам не нужно. Толпа пусть тут в теннис играет да на лавочках сидит. Мы должны быть другими...

– Конечно, конечно! – охотно согласился он. – Даже не сомневайся.

Но мероприятие ему настолько понравилось, что он, как и Лев Толстой, не мог молчать. Если в первый раз мы действительно сходили вдвоем, то во второй раз нас было уже четверо, а через неделю приперлось уже 10 человек. Костер разожгли настолько большой, что он привлек внимание вертолета МЧС. Когда он завис над нами, прямо над кронами, нам стало как-то неловко, и мы вжались в стволы деревьев. Вертолет улетел.

– Тихо вы! – сказал мой друг и тут же случайно свалил 10-метровую сухую березу. Вертолет прилетел обратно...

Когда мой друг в следующий раз позвал меня на костер, я ответил:

– А зачем? Туда уже и так весь отряд ходит втайне от вожатых. Это банально. Лучше тут в теннис играть да на лавочках сидеть. Мы должны быть другими...

Еще в лагерях я любил читать классику приключений и фантастики. Помню, я открыл «Рассказы южных морей» Джека Лондона на 137-й странице, где раньше остановился. Кто-то из сопалатников, увидев это, издал крик души:

– Он врет! Он не мог столько прочитать!..

Видимо, судил по себе... Помню еще, что тот же 10-летний мальчик доставал меня вопросами, сколько книг я прочел за жизнь. Он-то свои явно мог сосчитать на пальцах руки...

В другую королевскую ночь в другом лагере мы решили действовать активно. Мои культурные, мыслящие друзья, никогда не ругавшиеся матом и любившие хорошую литературу, придумали гуманную идею – попугать детей на пару лет младше нас. Видимо, тем самым они хотели дать новый козырь сторонникам идеи, что «все зло от интеллигенции».

Мы тщательно подготовились к мероприятию. В день перед королевской ночью мы набрали гравий в пакет. Вечером, когда стемнело, на прощальной дискотеке мой друг Андрей сказал своим младшим приятелям:

– Сегодня полнолуние. Видите, луна приобрела какой-то зловещий оттенок. В такую ночь мертвые встают из могил...

– А зачем? – спросили дети.

– Этого никто не знает... Возможно, они идут мстить живым...

– Но за что?

– Видимо, за то, что мы еще живы... Наверное, они нам завидуют.

– Нам?! А мы-то тут при чем?! – испуганно воскликнули дети.

– Мертвые могут прийти за любым из нас. Будьте к этому готовы...

Потом наступила ночь, дискотека кончилась, сыграли отбой. Друзья ушли «спать» в свою палату, я – в свою. Под одеялом я был уже в тренировочном костюме. Когда все уснули, я тихонько встал, надел кеды и вышел из палаты. Дальше надо было пройти по коридору мимо палаты вожатых. Дверь ее была приоткрыта, из нее падал прямоугольник света, через который мне предстояло пройти. Можно было пробежать. Получилось бы быстро, но громко. Можно было прокрасться. Вышло бы долго, но тихо. В этот раз я решил прокрасться. И правильно: меня не заметили.

Я едва слышно постучал в палату друзей условленным стуком. Меня впустили. Мы открыли окно и осторожно спрыгнули с первого этажа на землю. Держась в тени, мы мелкими перебежками пробрались к корпусу наших младших приятелей и нашли их окно первого этажа.

Сначала мы поскребли их внешний подоконник. Дети проснулись. Потом мы стали кидать туда гравий. Дети переполошились. Мы зловеще завыли потусторонними голосами, иногда и хором. В конце концов наши жертвы включили свет и сбились в середину палаты, от страха закутавшись в простыни, отчего сами стали похожи на привидения.

– Какие же они лохи, что верят в эту туфту! – сказал Андрей. – Мы даже в их возрасте не были такими наивными. Да, пацаны?

Мы охотно согласились.

Посчитав свою миссию выполненной, мы отправились просто погулять. В конце концов мы сели перед футбольным полем на окраине лагеря. Было за полночь. Мы смотрели на бордово-алый горизонт и не могли понять, дотлевает ли это еще закат или пробивается уже предвестник рассвета. Может быть, в июне горизонт всю ночь красноватый?..

Мы говорили о звездах и Вселенной, о дружбе и одиночестве, о жизни и смерти.

– Ребят, а луна-то правда какая-то кровавая, – сказал вдруг Андрей. – И средний палец нам кратерами показывает.

Мы пригляделись и действительно увидели на луне популярный жест. Стало как-то не по себе.

Вдруг из-за забора, отделявшего лагерь от окрестных лесов, появились три мрачные фигуры с косами и направились прямо к нам.

– Ребята, вы это видели? – нервно спросил мой другой друг, Саша. – Видели?..

– Ну, видели, – сказал я. – Ну, косари возвращаются. Заготавливали какое-нибудь сено.

– Какие косари! – воскликнул Андрей. – Там кладбище за забором! – Он перешел на истерический шепот. – В такую ночь мертвые встают из могил! И идут мстить живым за то, что мы еще живы!..

– Да ты смеешься! – сказал я. – Ты же сам мелким это скармливал.

– Но я же не знал, что это правда!..

Похоже, он не шутил. Да и фигуры стали показывать на нас пальцами. Его ужас передался нам, и мы в панике побежали назад в корпус, лихорадочно взобрались в окно палаты моих друзей. Теперь мне надо было вернуться в свою палату. После пережитого я уже не мог тихонько красться, как по дороге вперед. Я мог только бежать. Я пронесся мимо вожатской с каким-то слоновьим грохотом и, уже слыша за спиной погоню, ворвался в свою палату и нырнул под одеяло прямо в кедах. Дверь палаты резко распахнулась. Грозный голос вожатого спросил:

– Кто бегал?!

Все спали. Крепче всех, конечно, «спал» я. Вожатый постоял с минуту и, ничего не поняв, ушел восвояси.

В конце таких историй полагается, поглаживая седую окладистую бороду, пафосно заявлять:

– Вот видите, какой полной жизнью мы жили! Не то что нонешние. Уткнутся в свои экраны и сидят сиднем целыми днями. Нет, мы были лучше, чище, выше! Мы знали, что реальный мир важнее всей этой электронной ерунды!

Я бы и сам с удовольствием так сказал, но есть две маленькие неувязки, не считая отсутствия у меня седой окладистой бороды. Во-первых, электронной ерунды в 1980-е – начале 1990-х годов было мало. Во-вторых, в те электронные игрушки, которые были, мы тоже утыкались по полной программе.

Так что гордиться тут нечем. Дай нам те же видеоигры, что и нынешним детям, мы бы точно так же присосались к ним, как пиявка – к любителю поплавать в болоте, и считали бы их смыслом жизни. А если бы и бегали в королевскую ночь от мертвецов, то разве что в своем планшете. Поэтому, конечно, да: я горжусь тем, что планшетов тогда не было.