Фестивальное лето

В 2015 году больше 450 тысяч человек из 80 стран посетили венгерский Sziget.

Лето – пора отпусков, и каждый выбирает то, что ему ближе: солнечные пляжи и море под парусом, восхождение в горы в лучшее время для альпинизма или познавательные прогулки по тихим душным улочкам музейных городов. Прошлым летом у меня выдалось фестивальное лето – за три месяца я посетил три главных масштабных концерта в России, Латвии и Венгрии, а теперь готов поделиться своими впечатлениями.

Фестиваль «Нашествие» с легкой руки «Нашего радио» записали в «Главное музыкальное приключение лета». Летом 2015 года я отправился в Большое Завидово в компании старых друзей в третий по счету раз – и в третий раз остался разочарован.

Выехав из Москвы загодя, мы худо-бедно добрались к Завидово в шестом часу, после чего застряли в многокилометровой пробке. Каждая третья машина выказывала цель путешествия: как заправские летчики – герои Великой Отечественной, каждый водитель спешил похвастать своими «Подвигами»: «Я пережил «Нашествие-2014, 2013, 2012», хотя чем здесь гордиться – не знаю.

Тремя столпами «Нашествия» были и остаются такие исконные русские качества, как хамство, жадность и разгильдяйство. С первым мы столкнулись уже на входе, когда охрана досматривала рюкзаки и принудительно-матерным тоном истребовала аккредитации. Миновав вход, добрались до сцены, где выступала Диана Арбенина – один из самых противоречивых персонажей российской рок-сцены. После некрасивого «развода» со Светланой Сургановой она сохранила за собой и название, и репертуар «Ночных снайперов». Будучи крайне категоричным артистом, не раз выступая с громкими общественными заявлениями, она вдруг стала очень тихой и осторожной в вопросах политических, стоило отменить несколько ее концертов по России по надуманным поводам. С этим я столкнулся лично: предваряя пресс-конференцию Арбениной, организаторы потребовали не задавать никаких вопросов ни про Крым, ни про политику, иначе артистка тут же покинет пресс-холл. Но как можно не спрашивать о политике, если в километре от сцены устроили выставку российской бронетехники, да и сам фестиваль обрастает милитаристическим, патриотическо-угарным флером?

Однако музыка превалировала, и остальные проблемы отошли на задний фон до субботнего утра, когда я столкнулся с искусственно завышенными ценами на продукты, воду и алкоголь. Каждая палатка стремится сделать годовую выручку, накручивая ценники. Организаторы тоже пошли по этой дорожке, пустив в продажу ограниченное количество пивных марок и зашкаливая ценник втридорога.

Однако публика не возражала: русская смекалка помогла тысячам зрителей, несмотря на тщательный досмотр, пронести алкоголь с собой и сэкономить на веселье. С таким образчиком я столкнулся в третий день, когда побеседовал с товарищами из соседней палатки:

– Вы сколько здесь дней уже?

– Да с пятницы, – ответил парень, приехавший из Витебска.

– И какая группа запомнилась больше всего?

– Да мы еще не успели к сцене сходить, пьем еще, – улыбнулся собеседник.

Услышав это, моя жена зареклась посещать «Нашествие», и я ее поддержал.

Лайнап фестиваля – это и его козырь, и проклятие. Каждый год зрители едут, чтобы услышать канонический «русский рок». Неудивительно, что программа «Нашествия» меняется в лучшем случае на 10%, а в расписании стабильно значатся «Би-2», «Сплин», «Ленинград», «Ночные снайперы», «Ундервуд» и «Княzz». Одним словом, «Нашествие» оправданно можно считать одним из самых разочаровывающих музыкальных событий года – устаревшим и предсказуемым.

Чего нельзя сказать о фестивале KUBANA, который не пришелся к краснодарскому столу. Изгнанный из поселка Веселовка, он перебрался на Балтийское побережье при активном содействии мэрии Риги. KUBANA соединяет музыкальные веяния разных стран и поколений и оправданно может называться самым «революционным» фестивалем. Видимо, поэтому казаки и указали музыкантам на дверь.

В прошлом августе я впервые оказался на острове Луцавсала в Риге. Мэр латышской столицы Нил Ушаков так объяснил мне интерес городских властей к фестивалю: «Рига заинтересована в мероприятиях подобного формата. Скажу больше: мы планировали подготовить в следующем году большую открытую площадку в 20 минутах ходьбы от старого города, на острове прямо посреди реки. KUBANA ускорила наши планы, и мы заинтересованы в сотрудничестве на постоянной основе». Ушаков посетовал, что из-за валютных колебаний и кризиса количество российских туристов в Риге упало с 30 до 18%, и выразил надежду, что KUBANA привлечет наших соотечественников.

И для этого созданы все условия: к моему удивлению, цены на алкоголь и продукты здесь оказались вдвое ниже, чем на «Нашествии», а разнообразию кафе, забегаловок, палаток позавидуют московские бульвары. 

Наконец, лайнап фестиваля не оставит равнодушным никого: в прошлом году там выступил весь цвет молодого и бойкого русского рока, а также ветераны сцены «Браво», «Ленинград», «Элизиум», «Animal ДжаZ», Louna. Организаторы в лице Ильи Островского уделяют огромное значение иностранцам, которых охотно приглашают на KUBANA, вот почему на одной сцене минувшим летом оказались HIM, Hollywood Undead и Skindred. Однако главной фишкой фестиваля стал пиетет перед советской эстрадой. Когда еще 20-летний слушатель окажется на выступлении Валерия Леонтьева или Юрия Антонова? А на KUBANA это возможно, и в Риге прошлым августом тысячи слушателей подпевали Льву Лещенко, чье выступление вызвало больший фурор и ажиотаж, чем рок-сейшены. 

На неделю остров в центре Будапешта превращается в маленькую утопию, где правят веселье и любовь. Фото с сайта www.szigetfestival.com

В понедельник, на следующий день, как KUBANA-2015 закончилась, похмельные журналисты сонно грузились в автобус, а я взял такси в аэропорт и вылетел в Венгрию на заключительный летний фестиваль – Sziget. В Будапеште меня уже ожидала жена. Мы сели в машину и отправились на остров Маргит, застрявший костью в горле Дуная. Здесь возвышалась старая гостиница, будто срисованная режиссером фильма «Отель Гранд Будапешт» Уэсом Андерсоном.

На неделю столица Венгрии погрузилась в музыкальную феерию, а мы – в историю: простыли ностальгией в прохладной церкви, где крестили королей и отпевали революционеров; пересчитали шрамы Цитадели, оставленные шрапнелью нацистов; сбили ноги о набережную, где чугунные ботинки казненных евреев вросли в брусчатку в назидание потомкам.

Вечером мы отправились на соседний остров, где прописался Sziget. Разморенный город дышал тяжело, как женщина после свидания. Проснулась лунная ночь, но пейзаж Будапешта, нарисованный молодым вином, заволокло паром, подымавшимся от раскаленного асфальта. Над Дунаем плыла музыка, доносившаяся с Sziget: еврейские мотивы с цыганским акцентом, нанизанные на английскую речь, подсоленные звуками диско и подперченные разухабистым рок-н-роллом.

Sziget – больше, чем музыкальный фестиваль: это еще и биеннале современного искусства, цыганская ярмарка и лекторий под открытым небом в одном флаконе. У входа на фестиваль толпилась многотысячная толпа. Мы опрометью миновали вход и попали в людской водоворот, который занес нас к главной сцене, где перед 150-тысячной толпой уже выступал Робби Уильямс. За неделю тут также успели выступить Kasabian, Alt-J, Florence and the machine и еще полторы сотни групп. 

Венгерский Sziget – это «Нашествие» наоборот: вместо постоянства – пестрая музыкальная картина; вместо make war – make love, peace и гармонию, единение 400 тыс. человек, говорящих на разных языках, но друг друга понимающих.

Квинтэссенцией фестиваля стала стена Before I die, на которой каждый зритель оставил свое пожелание, что он хочет сделать до своей смерти. Были послания и из России: «Застать свадьбу младшей дочки», «Родить сына». И я задумался, что бы я написал на стене, и понял: единственное, чего я хочу, чтобы жена была счастлива. А вот как этого добиться – о таких вещах не говорят.