Светлана Гамзаева
Не все могут вовремя попрощаться с детством.
Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru
В России сложился довольно необычный общественный договор. Граждане нашей страны решили не взрослеть. Как общество. Они словно невзначай и все вместе решили остаться жить в сказке, в волшебной стране. Поставив таким образом необычный социальный эксперимент.
Этот феномен называется еще синдромом Питера Пена и обычно описывается применительно к отдельной личности. Помните, в сказке Джеймса Барри этот герой трагически боялся вырасти? Какой, мол, ужас, однажды я проснусь, а у меня борода. Чего стоит страшная перспектива ходить в школу, а потом протирать штаны в конторе.
Хотя, конечно, Питер Пен не был единственным. Вот Карлсон, например, – из тех же. Или Маленький Принц. Это воздушное состояние безмятежности и счастья. Чутко одно лишь сердце. А разве у тебя еще варенья не осталось?
Сегодня это даже немножечко модно. Все эти взрослые маечки с диснеевскими мультиками. Или футболки с прямым предупреждением: Don't grow up – it's a trap – «Не взрослей, это западня». И одноименная песня, и клип. А еще с таким же названием страница в Facebook. Есть во многих нынешних взрослых что-то детское. Гаджеты, фэнтези, компьютерные игрушки. Легкость расставаний. Тяга к приключениям. «Осторожно, леди. Никому не удастся меня изловить и сделать из меня взрослого мужчину», – предупреждал тот же Питер Пен. Повзрослеть, чтобы залезть на дерево, стало ниже моего достоинства? Ну, нет!
Так что не взрослеть сегодня – это мировой тренд. (Да и чего еще ожидать в мире, которым правит культ вечной молодости. И косметических салонов, в частности.)
И популярный взрослый выбор. Сохранить себе немного пространства для шутки, игры, прикола, остаться немного фриком, надеть короткие штанишки после работы, не становиться слишком серьезным, слишком озабоченным. Не хоронить себя раньше времени. Такой мягкий индивидуальный социальный протест.
Правда, в России в основном совсем другой Питер Пен. Здесь эта неизбывная сказка – часть социального конформизма. И вечный ребенок – не индивидуальный способ самовыражения, а весь народ.
Раньше, в советском прошлом, было понятно, почему так. Ясли – детский сад. Октябренок-пионер. Комсомолец. В 28 ты объявлялся взрослым, но это был лишь номинальный статус, который мало что менял. До 40 ты мог оставаться «молодым специалистом» и жить с мамой. А там и пенсия не за горами. Всё было предопределено по факту рождения, и никакого тебе выбора. Если только спьяну не махнешь вдруг ночью в Ленинград. Но это ведь ненадолго. Да и вообще кино. С самого первого крика в роддоме государство подхватывало тебя и уже не отпускало.
Это и правда была волшебная страна, которой Нет-и-не-будет. (Именно так, кстати, называлась сказочная Neverland в одном из ранних русских переводов Джеймса Барри. Громоздко, но точно.) Нет, и не будет, и не может быть. Страна, в которой не может случиться ничего взрослого. Больших денег, безработицы, серьезных проблем… В ней даже развод был маловероятен, под зорким оком парткома и профсоюза. И в ней не надо было ничего решать, потому что за тебя уже всё решили.
Может, поэтому тяга к советскому прошлому не утихает, что от волшебства так просто не избавишься. Ведь иллюзия бывает особенно прилипчива. Она завораживает. И превращается в сон, из которого непросто проснуться.
 |
| Даже такое ответственное решение, как заключение брака, люди принимают играя. Фото Reuters |
В современной психологии есть такой архетип – Вечный Ребенок, рuer aeternus. Феномен, который впервые сформулировал Карл Густав Юнг. Вообще архетип – это архаический коллективный комплекс, ловушка для психики, миф, который подспудно влияет на течение мыслей и чувств, на всю твою жизнь. Ты словно оказываешься пойман в некой сказке и уже сам себе полностью не принадлежишь. И рuer aeternus – как раз один из таких архетипов. Вот как писал о нем сам Юнг: «Во взрослом застрял ребенок, вечный ребенок, нечто все еще становящееся, никогда не завершающееся, нуждающееся в постоянном уходе, внимании и воспитании».
Сегодня у нас в России всё совсем не так, как раньше, в СССР. Вполне себе взрослая жизнь с личными и мировыми кризисами, с настоящими проблемами, с реальной возможностью всё потерять, да и обрести тоже. И уже нет необходимости впадать в беспамятство, чтобы оказаться в Ленинграде, потому что Ленинград может настигнуть в любой момент. В своей индивидуальной жизни – мы (за некоторым исключением, конечно) совсем не пуэры. Может быть, и рады были бы поребячиться, да жизнь не пускает.
Но совсем иное, когда каждый погружается в наше коллективное «мы». Когда становится народом-обществом-электоратом-страной-россиянами. Будничная реальность сказочно преображается. И вот ты уже в мире вечного детства, где о тебе позаботятся, и все будет хорошо. В мире, которого на самом-то деле нет и не будет, потому что просто не может быть никогда.
Этой весной, например, в Нижний Новгород приезжал Путин. Горожане очень надеялись на его визит. Обсуждая эту тему в Интернете, они грезили, как президент увидит наши ямы на дорогах. И, конечно, разбитый Молитовский мост. И как Путин будет возмущен. И сделает что-то волшебное, и дороги все будут починены.
В своей индивидуальной жизни эти люди наверняка уже давно поняли, что чудес не бывает. Но им таковые видятся в жизни общественной.
Ну, а государство в этой иллюзии, в свою очередь, играет роль родителя, который ни в какую не намерен отпускать свое великовозрастное чадо в настоящую жизнь. Государство монополизировало заботу о народе. Словно самоотверженная сверхопекающая мамаша. Которая (она, и только она) знает, как правильно воспитывать свое чадо, и может о нем позаботиться. Потому что только она его по-настоящему любит. И через столь многое с ним уже прошла. Так что не смейте вообще соваться.
Вот и получается, что отягощенные властью люди нам отовсюду постоянно рассказывают, как жить. Что такое хорошо, а что такое плохо. Что нужно, а чего нельзя. И даже в туалетах вы обязательно найдете объявление, как правильно обходиться с туалетной бумагой. В метро вы услышите, как правильно быть бдительным. Так что забота о нас – она везде. Чтобы можно было расслабиться и чтобы помнили: всё у нас путем.
И мы по-детски тепло и легко отвечаем этой заботе взаимностью. Поэтому у нас такие дружные и правильные результаты социальных опросов. И такая сильная любовь к правителям. А еще неочевидные и косвенные налоги для граждан. И поэтому не нужны нам реальные гражданские институты и прочие атрибуты взрослого социума.
Ведь наше «мы» – это Вечный Малыш, «нечто незавершающееся, нуждающееся в постоянном уходе, внимании и воспитании». Да и речь-то тут у нас не о реальности, не о настоящей жизни, а о сказке. Нам хорошо здесь, в волшебной стране, с пиратами, индейцами и феями, как у Питера Пена. Благо, рассказов о пиратах, феях и индейцах нам в нашей причудливой общественной российской жизни не занимать.
