Манжет с тремя пуговицами, полукруглый воротничок

Модная рубашка с тремя пуговицами на манжете. Фото Валерии Буровой

Сейчас уже точно не скажу, как родилась эта странная идея – сшить рубашку. Не купить, а именно сшить. Помню точно, что сильное впечатление на меня произвел сюжет в новостях, одним из главных героев был там Сергей Иванов, в то время министр обороны, и у него была белая рубашка с полукруглым воротничком. Очень мне понравилась его рубашка, и мне захотелось такую же. В продаже такие я не видел. Ну, значит, можно сшить, подумал я. Начал искать. Предложения нашлись очень быстро, я начал обзванивать ателье.

– Вы шьете мужские рубашки?

– Да, конечно.

Дальше выяснялось, что рубашки они отшивают в Швейцарии, поэтому цены – от 500 долл. В следующем ателье шили в Италии, работа занимала месяц, цена – цифра такая же, но в евро. Я был в Италии, в Риме, например, в Милане – полно магазинов, где продают мужские сорочки. И продают, и тут же можно сшить на заказ. Дешевле. Кто-то, узнав про мой новый интерес, сказал, что в Сити в одной из только что построенных высоток открылось ателье. Дали телефон, я позвонил, вечером поехал. Там глаза разбегались от разнообразия: ткани красивые, тут же и каталоги с дорогими образцами египетского тончайшего хлопка. На стене – около 20 воротничков самых разных фасонов. Шьют, оказалось, в Гонконге. Дешевле. Мне все понравилось, подошли наконец к воротничкам, и тут выяснилось, что возможно все, самые диковинные, но только не полукруглые. Почему? Не шьют.

К этому времени я знал о рубашках уже много лишнего. Что почти все английские знаменитые марки давно уже тоже шьют в Индии и даже, кажется, во Вьетнаме. Не все, но уже очень многие, и «Лондон» с названием знаменитой улицы, той или другой, остался только на этикетке. Что некоторые рубашки рекламируют себя так: наши сорочки носят принц Чарльз и Джеймс Бонд.

Короче говоря, я вспомнил, что я театральный критик, и позвонил знакомой театральной художнице: 

– А рубашки они шьют? 

– Ну, конечно! – И она направила меня в известный академический театр, где работал мастер, который помимо театральных шил и обычные костюмы.

Константин Станиславский любил менять рубашки два раза в день. Фото 1890 года

Мастер оказался чрезвычайно обходительным, можно сказать, нежным. Ткань к этому времени я уже купил, может быть, уже полгода я ее рассматривал, думая, когда же наконец она приобретет желанную форму. Примерки следовали одна за другой. В конце концов он сшил мне красивую женскую сорочку, не имевшую ничего общего с рубашкой, о которой я так долго думал и, можно сказать, о которой уже мечтал. Я отдал ее маме, мама, правда, с удовольствием носила ее потом много лет. А мечта-то осталась!

Прошло некоторое время, я пришел брать интервью к одному старому известному драматургу, он жил в писательском доме на «Аэропорте». Не помню, в какой момент разговор вышел на рубашки, но он воскликнул:

– Аня!

(Может, и не Аня, а Наташа или Лена, это не так уж важно.) Аня заглянула из соседней комнаты. Выяснилось, что эта добрая украинская женщина снимает у драматурга комнату, а работает портнихой в старом писательском ателье, все еще не закрытом и расположенном на первом этаже этого совписовского дома. Марка старого ателье внушала доверие, я с новыми надеждами отправился выбирать ткань. Девушка сняла мерки, назначила дату, когда приходить за готовой рубашкой.

Я не подозревал, что известный, время от времени и сегодня показываемый по телевизору номер Аркадия Райкина про костюм может так буквально повториться в жизни. Когда я надел рубашку, что-то сразу сильно стянуло в подмышках. 

– Это не страшно, – сказала Аня-Наташа-Лена, – я сейчас сзади подтяну, и все будет нормально. 

Она оттянула назад спинку, и я чуть не задохнулся, потому что рубашка стянула шею. Пуговицы были пришиты так, что спереди рубашка топорщилась волнами… Я задал естественный в этом случае вопрос: шила ли эта добрая женщина рубашки раньше в своей жизни? Нет, искренне ответила она. Я не понимал одного: как можно было так смело браться за дело, ведь совершенно ясно, что это – не такая простая работа. Сшить рубашку непросто, даже я это понимаю, ну, то есть я, изучив предмет, к тому времени знал уже о многих особенностях строения манжетов, знал, что то, что спереди, называется полочкой, как вшивается воротник, – ну, в общем, это все особая и очень сложная технология, где, как и в обувном деле, очень важно владеть секретами ремесла, иначе получится такая вот ерунда. Короче говоря, по журнальным выкройкам с первого раза ничего не выйдет.

За это время я успел побывать в одном ателье, где отшивали рубашки на месте, не в Швейцарии и не в Италии, но долго объясняли, какие эксклюзивные у них работают модельеры, поэтому все так дорого. А было дорого, дороже, чем в Италии и Швейцарии. Рубашки между тем были скорее похожими на то, что мне сшили в академическом театре… Аня-Наташа-Лена не стала спорить и вернула деньги, взятые за работу, правда, около тысячи рублей за полтора метра итальянской ткани так и остались моими потерями. Кстати, с тканями тоже, как выяснилось, все непросто. Хорошие рубашечные ткани обычно продают как 100-процентно хлопчатобумажные, но даже на ощупь уже чувствуется, что это не так. Вытянув нитку, обычно какую-то цветную, надо попробовать ее поджечь. Хлопчатобумажная, разумеется, сразу сгорит, а синтетическая – оплавится. В магазине, разумеется, таким способом проверить будет затруднительно, но ту, которую закройщица уже испортила, я проверил – она не была хлопчатобумажной. Знания приходят с опытом. Ну и, конечно, во многом знании много печали.  

На память об этих муках у меня осталась замечательная рубашка, которую (она его за муки полюбила…) на день рождения мне сшила моя супруга Оксана, из трех тканей с одинаковым рисунком, еще одну, узнав о моих долгих приключениях, подарила мне на память из остатков тканей, придуманных для спектакля «Рассказы Шукшина», замечательный художник Вита Севрюкова. Наша школьная учительница по математике говорила, встретив такую на ком-то из нас: 

– Пришел, вся рубашка в петухах!

А я, зная, что у Виты – большая коллекция разной старинной одежды и белья, пообещал ей подарить старинные съемные манжеты и воротнички, сохранившиеся у нас дома, моего дедушки. Накрахмаленные так, что кажутся сделанными из какого-то пластика, хотя пластмассу же изобрели много позже. Пообещал, но до сих пор еще не подарил.