Русский путь к английской вере

Церковь Англии открывает свои двери для русских прихожан.

Когда собираешься поговорить с русскими англиканами, настраиваешься на встречу с англофилами высшего уровня, теми, кто не просто зачитывается британской литературой и отстаивает «правильный» британский английский в спорах со сторонниками «американского колониального диалекта», но и может рассказать историю Великобритании от кельтов до премьера Дэвида Кэмерона, включая разгадку происхождения Стоунхенджа. Однако уже в воротах неоготического собора Святого Андрея, спрятавшегося в центре Москвы так, что отыскать его можно лишь довольно точно зная, куда направляешься, понимаешь, что легких ответов от русских представителей англиканства не получишь.

Мой первый собеседник – бывший церемониарий прихода Святого Андрея, член приходского совета с чисто русским именем Иван. Он встречает меня в темно-синем костюме с неизменным жилетом, цепочкой для карманных часов и английским молитвенником под мышкой. Я знавала его и в более замысловатом образе, включая розовый вязаный жилет, розарий-четки с крупными бусинами и круглые очки в тонкой оправе а-ля Гарри Поттер. Вспоминается Эркюль Пуаро, забавный бельгиец из романов Агаты Кристи, который из кожи вон лез, чтобы выглядеть как настоящий британец. Позиция пришлого человека всегда обязывает выглядеть «большим британцем, чем сами британцы».

Моя другая собеседница, по имени Марина, занимает в церкви Святого Андрея пост вергера. Раньше вергеры были ответственны за то, чтобы вовремя гонять из церкви лис. Лисы – это часть британской сельской идиллии, в мегаполисе эти зверьки верующим не досаждают, но консервативные англичане остались верны традиции, наполнив ее новым содержанием. «Сейчас это мирянин, который отвечает за то, чтобы травку подстричь, забор подправить, кротов выселить, книжки разложить, облачения постирать, алтарников научить уму-разуму», – рассказывает Марина.

Что же приводит русских людей в такую закрытую и чопорную общину, как англиканство?

«Кто-то приходит, привлеченный английской культурой и языком, но через некоторое время, осознав, что эта религиозная традиция ему не близка, уходит, – поясняет Иван. – Остаются те, кто, не будучи британцами, находят что-то в этих стенах, что становится для них близким, становится частью их культурной и духовной идентичности».

«И сколько таких оставшихся?» – «Я думаю, что их не больше десятка», – прикидывает Иван.

«Они все принимают англиканство?» – «Это совершенно необязательно. Англиканская традиция, будучи либеральной, допускает к участию в богослужении не только членов Церкви Англии. Здесь вы можете найти людей, которые исповедуют православие, но по каким-то причинам не ходят в православный храм, католиков, которые не ходят в католический храм, здесь вы можете найти и лютеран, и кальвинистов, и баптистов – многих».

Уголок Англии в сердце Москвы. Фото со страницы англиканской церкви Святого Андрея в Москве в Facebook

Видимо, чопорные англичане все-таки легче идут на контакт, чем это представляется.

«Стать членом Церкви Англии в общем-то несложно по причине ее плюралистичности. Английское общество само стало очень плюралистично», – говорит Иван. Но еще 50–60 лет назад это была Церковь империи. «С тех пор многое изменилось, – считает Иван, – даже архиепископом Йоркским стал выходец из Уганды Джон Сентаму».

На вопрос, как москвичу стать членом Церкви Англии, Иван объясняет: «Священник проводит с ним беседу, в ходе которой выясняет мотивы, почему этот человек хочет принять англиканство. Если мотивы являются удовлетворительными, то назначается некий период, в ходе которого он знакомится с жизнью прихода, основами вероучения. После этого во время воскресной службы происходит церемония обращения».

С процедурой разобрались, а вот как быть с мотивами? «Сложно отрицать, что, несмотря на все политические перипетии, многие граждане России находят культуру Британии интересной и привлекательной. Это может стать первым толчком. А дальше уже вступают глубинные мотивы. Многие находят в Церкви Англии то, что наиболее созвучно их христианским убеждениям», – говорит Иван.

Марина рассказывает историю своего присоединения к англиканской вере: «Сначала я участвовала в таинствах, была членом общины, но официального присоединения не происходило. Официально я была присоединена через кондиционное крещение (применяется, когда факт крещения в другой христианской традиции трудно подтвердить. – «НГР») в церкви Святого Андрея, а позже во время очередной моей поездки в Шотландию прошла кондиционную конфирмацию в Шотландской епископальной церкви (конфирмация – миропомазание или обряд сознательного исповедания веры, в православной традиции конфирмация проходит сразу после крещения, в западной традиции принято проходить конфирмацию в сознательном возрасте. – «НГР»). С тех пор я обязательно бываю в Шотландии четыре раза в год. На Рождество, Пасху, летние каникулы и мой день рождения, который приходится на день памяти святого Эдуарда Исповедника, мощи которого покоятся в Вестминстерском аббатстве. Круто иметь день памяти крутого святого в твой день рождения, а еще круче, когда твой день рождения в Вестминстерском аббатстве целую октаву (литургия во время восьмидневного периода после праздника в западном христианстве. – «НГР») отмечают!»

Что заставляет человека аккуратно стирать одни штрихи собственной личности и не менее аккуратно подчеркивать другие? Лишь для того, чтобы полнее ощущать принадлежность к своей необычной вере? Дело в эпохе, в которой ему довелось родиться, объясняет Иван. «Россия в 90-х годах переживала кризис идентичности. Молодые люди столкнулись с ситуацией, когда не было ничего, что могло бы им помочь сформировать идентичность. И каждый занимался тем, что конструировал сам себя». «Идентичность – не просто то, что мы чувствуем, но и то, как мы поступаем, – продолжает свои рассуждения Иван, – даже то, как мы завариваем чай. Например, британцы заваривают чай определенным образом».

Погружение в новую культуру иногда бывает таким глубоким, что, обогащая себя дополнительными переживаниями, вместе с ними вживаешься в чужие конфликты. Так, выяснилось, что Иван раздумывает над переходом в католичество из-за допущения женского епископата в Церкви Англии.

Даже Марина не поддерживает этого нововведения: «В 21-й статье англиканского вероисповедания сказано, что синоды могут ошибаться, если то, что они говорят, противоречит словам Божьим. К идее женщин-пресвитеров я отношусь скептически. Но я не могу сказать, что недопустим женский дьяконат».

Правда, она не знает, как будет меняться ее отношение к этой теме. «Возможно, я вообще однажды проснусь и пойму, что мне надо в Католическую церковь», – говорит Марина, оставляя открытым мой вопрос, а стало ли англиканство для русских прихожан церкви тем самым английским «единственным домом из всех домов», в котором человек чувствует себя как в крепости. Или это очередная остановка в пути вечных «очарованных странников» и, может быть, не последняя.