Светлана Гаврилина
Для неподготовленного путешественника Белоруссия – маленькая страна, для тех же, кто знает ее хорошо, это огромный простор для аграрного туризма. Фото Reuters
Почтальонша едет на велосипеде по западнобелорусской деревенской улице с полной сумкой газет. Везет пачку лотерейных билетов и пару десятков поздравительных открыток – к очередному календарному празднику или просто с цветами и надписью «Поздравляю». Газетный груз – не только примета любви селян к печатному слову. У почтальонов план: за определенное количество подписок на государственную республиканскую и местную печать полагается премия, как и за открытки с билетами. Без премии оклад совсем скромный. А почтальонше платить за обучение дочери в институте, та не добрала баллов на бюджетное отделение. Зарплаты, конечно, даже с премией не хватит, но у почтальонши есть еще и огород, и кабанчик, и полставки санитарки в местном доме инвалидов.
Газеты с советских времен изменились внешне. Какая-нибудь «Сельская новь» стала цветной «Перспективой» и пишет не только об успехах комбайнеров, но и о семинаре в антикафе, танцевальном шоу в усадьбе агрохозяйства «Прогресс-Вертелишки» или размышляет о плюсах и минусах увлечения селфи. Забавные воспоминания-фантазии бывшего секретаря райкома: пожилая дама уверена, что в советские 1970–80-е годы колхозные комсомольцы любили собираться по вечерам для чтения патриотической литературы. В памяти же населения остались совсем другие вечерние посиделки парней и девок тех времен – с «чернилами», как называли дешевое «плодововыгодное» вино. Еще в газете репортаж о вандалах, испортивших католический и православный поклонный кресты на въезде в одно из сел. Рассказ про праздник Купалья или про визит католического Минско-Могилевского архиепископа Тадеуша Кондрусевича. Материал о закрытии сельского кафе за антисанитарию с похвалой другому заведению, где нет антисанитарии и есть Wi-Fi.
Одно неизменно в местной газете. Как в царские, польские, советские времена, полстранички отдано некрологам. Соболезнования сослуживцам по поводу смерти родных выражают трудовые коллективы, размещают объявления о похоронах родственники усопших (впрочем, есть в газете место и для поздравлений с юбилеями и свадьбами). Страничка с мрачными черно-белыми квадратиками сменяется цветной, где предлагают купить натяжные потолки, теплицы, продать коня или быка, а также оформить шенгенские визы и туры.
Жители приграничных областей по-прежнему закупают продукты в Польше или Литве. Там дешевле. Впрочем, евросоюзовская продукция есть и на прилавках магазинов, и на рынках. Но поездки все равно актуальны, тем более что в здешнем краю, на стыке трех государств, люди привыкли выгадывать копеечку – те же литовцы рассказывают, как и они ездят в Польшу за продуктами.
Есть и другой вид шопинга. Знакомый банковский служащий в выходной садится в машину и ездит по району. Он знает, что в таком-то хозяйстве хорошее мясо, в таком-то – куры, или масло, или сыр, или творог со сметаной. Эта еда продается не только в городских супермаркетах, но и в местных сельпо или колхозных магазинах. На месте считается лучше и свежее. Правда, цены, вопреки мифу, бытующему в России, высокие, порой сопоставимые с московскими. Еще один миф – о непременном качестве. Еда не бывает просто «белорусской». Она бывает верхнедвинской и полоцкой, волковысской и брестской, мозырской и оршанской. А также вкусной и невкусной, хорошей и плохой, в зависимости от того, на заводе какого города или в каком селе ее изготовили.
 |
| Уклад жизни в деревне, кажется, не меняется столетиями. Фото Reuters |
Задавая вопрос о зарплатах и ценах в России, обязательно переспросят: «А сколько это в долларах?» или даже «в далярах» – старинное здешнее название американской валюты, еще со времен массовых экономических эмиграций начала XX века. В долларах рассчитывается стоимость того же коня или быка. На автовокзале как-то было услышано от старого деда, как он выгодно купил поросенка: «целых 20 даляров сторговал!» Есть анекдот: белорус жалуется, что ему плохо, совсем плохо. Работу потерял, деньги кончились, в долг не дают, есть нечего. «И что будешь делать?» – «Да последние 100 долларов продам». При этом регулярно слышишь о чьей-то родне, отправившейся за заработком «на Россию». Два основных варианта: кто-то поехал и построил себе потом дом, а кто-то поехал, там его обманули и чуть не убили. Под Россией, как выясняешь из разговоров, понимается почти исключительно Москва. Разве что дальнобойщики демонстрируют знание названий Опочка, Череповец или погранпереход Торфяновка. А вот в прошлом у многих либо армия, либо вуз, либо работа в России. Об этом с удовольствием вспоминают.
Летнее время – это когда у всех посажены огороды. У каждого, будь он хоть министром, есть какая-нибудь тетка в дальнем районе, у тетки – картошка и помидоры. Поэтому любой собеседник со знанием дела расскажет о тумане, губящем томаты (туман бывает заражен фитофторой), или как бороться с медведкой и колорадским жуком. Но сейчас, когда с огородами все идет в штатном режиме, много белорусских мужиков отправляется ловить рыбу (в магазинах с рыбой так себе, мороженая и дорогая, и хотя в супермаркетах стоят аквариумы с живыми карпами, выращенными в рыбоводческих хозяйствах, «дикая» рыба популярнее). Рек и озер много. Ловят с лодок и берега, для этого покупают дорогие снасти или вырезают удилища из ветлы. А на Немане я видела вообще архаичный способ рыбной ловли. Парни шли по мелководью, опоясавшись веревками. На веревках висели мешочки. Время от времени парни наклонялись и шарили руками под камнями, вытаскивая оттуда затаившихся большущих рыб.
Приезжающие сюда в санатории или агроусадьбы россияне могут решить, что попали в страну вечного праздника. То же Купалье со всем антуражем было несколько дней темой для национальных телеканалов: костры, красивые девушки в фольклорных костюмах, ярмарки с роскошью даров природы и изделиями умельцев. Жизнь же не так лучезарна и безоблачна. 500 долл. зарплата для большинства здесь – несбыточная мечта.
Еще один миф – про белорусские «зайчики». На купюрах давно нет никаких зверей, но много нулей. Только что отменена 50-рублевая купюра, на которую нельзя было купить и коробка спичек. Сейчас количество номиналов такое же, как в России, нули население в уме отбрасывает, и тысячную купюру называют просто рублем, 500 и 100 – фактически копейки.
Здесь живет 9 млн, как жили и век назад, и численность практически не меняется – сказались катаклизмы прошлого столетия, от войн и репрессий до Чернобыля. Недавно в мои руки попали рукописные воспоминания советского солдата, который в 1941 году бежал из плена в здешних краях. Его спасли белорусы и поляки. И поразило солдата: война, одна армия сменяется другой, гестапо, казни. Но люди упорно чинят кровлю, ворошат сено, а везли его в безопасное убежище на возу с прошлогодней картошкой, которую давно было пора забрать у свояка из соседней деревни, мало ли что, ведь война…
