Охота на дракона джунглей

Гад смотрит не мигая, словно гипнотизируя.

Лиен – охотник бывалый и страстный. Он напоминает мне толстовского Ерошку и арсеньевского Дерсу Узала одновременно. Для Лиена нет большего удовольствия, чем рассказывать охотничьи байки, рассуждать о повадках зверей, которые, по его мнению, не менее разумные, чем мы. Мы сидим в его хижине, ведем беседы о насущном. Распахнуты ставни решетчатых окон, легкий эфир доносит аромат тропической ночи. Вчера Лиен вернулся из леса и сказал, что видел следы удава. Чан проснулся и с первыми дождями вышел из норы. Чаном Лиен называет удава. Охота на тигра, кабана, говорит он, дело нехитрое. Добыть чана – искусство.

Кончается зимняя спячка, самка откладывает яйца, а самец отправляется на добычу пропитания. Одна кладка – около 30 яиц. Как только детеныши появляются на свет, мать оставляет их и уходит к своему другу, который готовит для нее угощение. А детеныши позаботятся о себе сами. Им на пропитание – жуки, насекомые, лягушки и прочая живность, какой в джунглях Тэйбака – заешься. Вот тут и приходит пора большой охоты.

Сколько раз Лиен рисовал моему воображению захватывающие сцены из его хождений на «дракона джунглей», сколько раз я умолял его взять с собой. По обыкновению, он все отмахивался, но тут явил божескую милость. Лиен старался быть степенным, но мы видели, что и он возбужден. Словно гончая. «Ты идешь с нами», – небрежно кинул он, не глядя на меня. Ура! Выход был назначен на четыре утра.

Охотники знают: отсутствие зверья в лесу – верный признак, что там появился удав. Звери его панически боятся и бегут куда глаза глядят. С человеком он предпочитает не встречаться. Но если вы столкнулись с ним нос к носу на узкой тропе в колючем кустарнике, может напасть. Бежать назад не имеет смысла – догонит. Стрелять – упаси бог. Убить невозможно, даже если вы зарядили свой винчестер разрывным патроном. Выход один: скорее кидайся в игольчатые заросли и уступи дорогу. Обычно удав устраивает засаду у самой тропы. Он становится на голову, прислоняясь к стволу дерева. Хвостом цепляется за сук. В таком положении может простоять несколько дней, не меняя позы. Как только олень или кабан приблизятся к дереву, словно плетью, бьет по хребту и сбивает жертву с ног. Затем перемалывает кости. Первую добычу оставляет самке. Второй раз ставить западню на этом месте уже не будет. Обязательно поменяет.

Ранним утром мы выехали к озеру Бабе. Солнце выползало из-за гор и властно плавило клочки сизого тумана. От берега шли пешком. К нам присоединился старожил этих мест – Хунг, поджидавший у порога своего няшана. Ходьба по извилистым тропам изнурительней всякой работы. Пот заливает глаза и уши. Вспоминается Сизиф с его камнем. Поистине охота пуще неволи. Часа через два взобрались на плато. Местные егеря рассказывали: когда удав ползет к цели, он не оставляет следов на траве. Хвостом поднимает умятые стебли так, что следопыты отдыхают. Поэтому ищем близ ручьев, в низине, на мокром песке. Наконец на глинистом склоне с теневой стороны обнаружили едва заметную полоску. Я снял с плеча ружье, но Лиен жестом показал: и не думай.

– Палки будет достаточно, – хитровато подмигнул он. – Да вот еще канат санзей. Винчестер в крайнем случае. Иначе все испортишь.

Много слышал о чудесных свойствах растения санзей. Внешне оно напоминает лианы – тонкое, длинное, но более эластичное. Особый, не похожий ни на что тонкий аромат держится в нем годами. Канаты из его волокон намного прочнее конопли и джута.

Вышли на небольшую поляну, заросшую камышом и кустарником. Только скрипучие шорохи да шелест листвы. Вдруг Лиен замер, словно его поразил столбняк. По его лицу можно было понять – нашел. Взяв на изготовку палки и тесаки, мы осторожно двинулись вперед. И тут в пяти шагах перед собой я вдруг увидел торчащую из травы темную голову удава. Он надменно смотрел на нас, не мигая, словно гипнотизируя. На чешуе меж глаз можно было рассмотреть ползающих мух. Оторопь, суеверный страх, азарт, агрессивность – все смешалось. Наступила растерянность.

Если столкнуться с удавом нос к носу, он может напасть. Фото Reuters

Только Лиен знал, что делать. Он по-кошачьи ступил вперед, глядя прямо в глаза опасной рептилии. Затем плавно, словно иллюзионист, исполняющий какой-то жуткий номер, поднял левую руку, отвлекая внимание удава. Тот угрожающе зашипел и повернулся в его сторону. Лиен молниеносно вскинул палку и что есть силы ударил чудовище по голове. Чан на секунду неуклюже сник, его тело дернулось, но потом стало медленно подниматься от головы к хвосту, сворачиваясь в кольца. Будто проверял, все ли позвонки и мышцы на месте. Не мешкая Лиен, а вслед за ним и мы бросили свои лассо. Туловище еще раз конвульсивно дернулось, и кольца тяжело распались. Лиен прыгнул вперед, схватил конец веревки и быстрыми движениями, как связывают ковбои ноги молодому быку, обмотал голову, а затем и все тело. Хунг кинулся в чащу и срубил бамбуковый хлыст. Приложили к скользкому телу и накрепко обмотали. Все. Охота, можно считать, завершена. Осталось перетащить 60-килограммовую тушу в деревню.

– Ты видел, – кивнул Лиен, – санзей действует на чана магически. Если вовремя и точно набросить канат, он балдеет. Никакая другая удавка не поможет. Было много случаев…

Лиен снова был готов делиться опытом. Некоторые надеются на ружье, говорил он. Но раненый удав опаснее любого зверя. Он хватает все подряд, толстый бамбук лопается, как скорлупа земляного ореха. Даже с простреленной головой еще долго живет, и подойти к нему страшно. Он истекает кровью, но взять его почти невозможно. Заползает в чащу, срывается с обрыва, прячет тело в нору или в пещеру. Там он гибнет, или его ослабевшего растерзают шакалы.

К вечеру мы вернулись в деревню. У дома собрался народ. Нас поздравляли с добычей. Пойманного удава заперли в бамбуковую клеть. Готовился праздник. Монахи из местной пагоды били в гонг, оглашая окрестности. У местного племени – мео и мыонгов – удава причисляют к разряду священных животных. Употребление в пищу его мяса, которое считается деликатесом, сопровождается особым ритуалом, чтением молитв и заклинаний. Вкусно оно или нет – это уже другой вопрос. Главное – считается полезным и рекомендуется всем хворым и немощным как универсальное средство от всяческих недугов. Готовится с приправой из соков разных растений и трав.

Древние сказания наделяют зверей чудесной силой, спасающей людей от злых духов и природных напастей. Под звуки гонга «на удава» к нашему очагу тянулся деревенский люд. Шкура лежала в долбленом корыте, мясо варилось в большом котле. А самым ценным – хребтом – занимался старейшина, тщательно очищая белые позвонки от жира. Они идут на приготовление дорогих элексиров и мазей. Наподобие знаменитой «тигровки». В воздухе носился запах кипящего бульона. Повар Зан, он же местный шаман, кидал в котел специи и читал заклинания. Без него не обходится ни один праздник – рождение ребенка, новоселье или поминки, хороший урожай или удачная охота… Зан может всю ночь без умолку, пока идет гулянье, петь монотонные куплеты и гимны. Не сбиваясь с ритма, не впадая в транс и не повторяя сказанного ранее.