Грядка превыше порядка

Внешний бардак неминуемо создает бардак внутренний. Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)

Одно из самых ярких моих школьных воспоминаний – о прыжковой яме. Это было во время летней практики. Наш физрук выстроил в зале весь класс, попросил выйти вперед самых сильных и крепких мальчишек и дал им особое, почетное поручение – вырыть прыжковую яму в школьном дворе. Ребята потели несколько дней. Земля во дворе оказалась твердой, застывшей глиной со старыми кирпичами. Так что они даже не копали, а выдалбливали эту яму ломами и лопатами. Наконец работа была закончена. Помню, как были счастливы и горды они в тот день. Физрук пообещал, что завтра в яму привезут песок, и мы ее опробуем. Но на следующий день во двор привезли асфальт. И мы все, наш класс, смотрели сквозь школьные окна, как трактор в полминуты закопал прыжковую яму обратно. А потом каток методично начал заглаживать ее туда-сюда. Никто из нас тогда не сказал ни слова. Я помню глаза тех мальчишек. В них не было ничего. Словно что-то погасло.

Я тогда еще не знала о существовании верной российской приметы. Если ты выкопаешь яму, ее заасфальтируют на следующий день. И наоборот (гораздо чаще наоборот, увы), если где-то наконец-то положили свежий асфальт, значит в этом месте скоро начнутся раскопки. Наверняка тут прорвет какую-нибудь трубу. Или случится что-то еще непредвиденное, требующее вмешательства бульдозера.

В истории с прыжковой ямой не было ни злого умысла, ни чьей-то глупости. В ней вообще не было никакого смысла. Она оказалась лишь частью той бессмыслицы, которой и сегодня полно вокруг.

Потому что есть в России такой магический контекст – бардак. Особый способ мироустройства, идущий из древности. Из той же летописи Нестора, например: «Вся земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Этакая гремучая смесь из абсурда и странной покорности судьбе. Потому что какая же может быть логика в вечном возвращении беспорядка на круги своя. И какой смысл что-то делать, менять, трепыхаться, если опять настигнет это. Бульдозер. Тщета. Неминуемое.

Кстати, даже этимология слова «бардак» довольно странная, уже сама по себе бардачная.

Будто бы происходит «бардак» от турецкого слова «стакан» и поначалу означал сосуд с широким горлом. То есть, по сути, горшок. Ну при чем тут вообще горшок?

Разве только есть такая известная сказка «Горшок каши» – о каше, с которой случилась странная неприятность. Она принялась бесконечно, безумно разрастаться, заполоняя все вокруг. Точно так же, как это делает беспорядок вокруг нас. Если вы не согласны, значит, вы давно не были в лесу, например, с его бесконечными пластиковыми пакетами, бутылками, объедками под каждым кустом.

Отчего в нем эта богатырская сила, в беспорядке? Почему не получается у нас жить, чтобы все путем? Как полагается? Почему нас вновь и вновь накрывает эта странная мистическая формула, обессмертившая Виктора Степановича Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда»? Это вечное противоборство между «мы» и «оно». Мы стараемся, мечтаем, стремимся. Но наступает снова это «оно», этот бардак-кирдык и…

Известный историк Сергей Соловьев первым заметил, как природа земли, на которой поселяются люди, определяет их историю. Он утверждал, что природа для жителей Западной Европы всегда была матерью, а для народов Восточной Европы – мачехой. И даже география Западной Европы благоволила к тому, чтобы люди упорядочивали свою жизнь. Мелко изрезанный морской берег способствовал формированию  внутренней структуры в обществе, развитию разнообразных связей внутри, созданию особого рисунка социальных узоров. И совсем по-иному чувствовали себя наши предки среди этой безбрежности, среди густых лесов, по сути, в отсутствие четких границ. Может ли вообще появиться порядок в безграничном пространстве?

Или погода. Кто не жил в средней полосе России в ноябре, не поймет, о чем я. Джон Рид, известный летописец октября 1917-го, говорил, что в такую скверную погоду, как в те дни в Петрограде, немудрено было устроить революцию. А уж как мы ждем наше лето…

Или геология. Неудивительно, что западная история столь фундаментальна. Там люди испокон веков строили свое жилище из камней, как Наф-Наф. Потому что камни там везде. Все на них покоится. Отсюда и сформировалось это ощущение незыблемости мира, который созидаешь именно ты. И уверенность в собственной ответственности за него. А у нас  какие камни? Испокон веков строительным материалом были дерево да глина. Может, поэтому и история это то, что всегда можно переиначить, перестроить, подмазать. И гори оно все, если что не так.

Какая уж фундаментальность. Французские генералы в 1812-м плакали от нашей распутицы. И гибли. Гитлеровские генералы ее панически боялись (и как поняли, не зря). А мы с ней живем всю жизнь. Разве не влияет она на весь наш миропорядок? Дизайнер Артемий Лебедев не так давно даже провел свое исследование: почему у нас такая жуткая грязь по дорогам течет? О том, как полезно укреплять бордюры, строить дренажи, поднимать дороги над землей и пр. и пр.

Но как же нам все это обустроить, если внешняя распутица неминуемо влияет на внутреннюю, ту, что в головах? Если не столько мы создаем бардак, сколько уже бардак создает нас?

Современный психолог Тальма Лобель провела масштабное исследование, как физическое ощущение влияет на человека. Она выяснила, что цвет, запах, фактура поверхности, вес предметов – все эти и прочие, казалось бы, незначительные подробности быта определяют мировоззрение и образ жизни. Тем более грязь, глина, распутица. Мы думаем, что мы создаем обстановку, а это обстановка создает нас.

…И наоборот – если мы хотим изменить что-то в собственной голове, стоит прежде всего разобрать захламленный угол в квартире, навести марафет и выбросить все ненужное.

В криминалистике есть такая теория – «разбитых окон». Разбитые окна, обшарпанные стены, грязные улицы, граффити на улицах – все эти приметы городских трущоб сами по себе способствуют развитию преступности. Потому что жители, проходящие по таким улицам, чувствуют безнаказанность и незащищенность. Разбитые окна провоцируют людей  на преступления.

В 90-е годы эта теория помогла победить преступность в Нью-Йорке. Городские власти просто занялись обустройством среды, начали застеклять окна и закрашивать граффити – и криминальная статистика существенно снизилась. Жутковатый Нью-Йорк стал безопасным городом.

Мы же пока навязчиво тоскуем о некоем справедливом миропорядке. Вплоть до мазохистского желания снова оказаться в безжалостных колючих рукавицах какого-нибудь тараканьего вождя (по Чуковскому или по Мандельштаму). Но порядок не накроет нас, как манна небесная. Он может быть лишь выращен поштучно, как цветы во дворе. Единственный способ – это планомерно изменить контекст. Банально расчистить пространство вокруг. Укрепить бордюры. Устроить клумбу у подъезда. Собрать мусор. Уважать урны.

Конечно, фантазировать о порядке куда веселее, чем его создавать в мелочах. Второе часто бывает банальным и скучным. Зато эффективным. И другого способа, кажется, не существует.