Мария Давыдова
Печная магия не действует на дальние расстояния.
Лето. Мы живем в селе Ферапонтово у Ольги. Она местная знаменитость и просто красавица: работает продавщицей в сельпо, пишет картины и принимает участие в выставках; объехала полмира, но лучше родного села нет для нее места на земле...
Черные сопли
В прошлом году мы в первый раз жили у Оли.
Ехала я не просто долго, а очень долго. Не послушав опытных людей, мы выехали поздно, дорогу узнали кое-как. И вот – о, злонравия достойные плоды! – первая пробка ждала нас в нескольких километрах от дома, в Ярославле мы заблудились, в Вологде сначала застряли, а потом заблудились и на закуску перед самым Ферапонтовом свернули на Кириллов – уж гулять так гулять, чего мелочиться.
Вдобавок поесть мы остановились тоже не там, где советовали опытные люди, а в столовке для дальнобойщиков, что опять-таки вышло мне основательно боком, вернее, животом.
К законным 600 километров мы примотали еще сколько-то, к законным 10 часам пути накинули еще пару-тройку...
За это время телефоны наши благополучно сели.
Художница Алена, произнеся обычный свой монолог: «Ферапонтово само людей выбирает, не доедут – в лесу заночуют, на все воля Божья», – тем не менее села в автомобиль и отправилась выискивать нас по окрестностям. Наша подруга Таня забралась на велик и тоже поехала искать пропавших без вести нас... Наделав такого переполоху, мы, наконец, гордо подкатили к Олиному дому. К этому времени рулила уже не я: тело еще выполняло заученные движения, но душа явно отошла покемарить.
Перед домом обнаружился забор без калитки, а за ним радушно улыбающаяся красивая женщина в банном халате. Мужа и детей она сопроводила в избу, а мне наказала ползти прямиком в баню: «Там Олена ждет».
Идти я к этому времени уже почти не могла: ноги сохраняли положение «за рулем», руки искали в воздухе тот самый руль. Доковыляла тем не менее до бани – как была, в грязных, покрытых дорожной пылью джинсах и куртке. Робко так пальчиком в дверь скребусь, в ответ радостные крики: «К нам, к нам!»
Толкаю дверь, за дверью две красавицы в банном виде, то есть совершенно в банном, и с бутылкой шампанского на табуретке. Тут же появляется третий стакан, и Алена церемонно так принимается нас с Олей представлять друг другу. При этом никого не смущает, что на мне слишком много одежды, а остальные как есть голышом.
Отзнакомившись, мы с Ольгой тут же переходим на «ты», выпиваем шампанского для закрепления перехода, мне же Алена велит лезть на полок, там замереть и ждать: «Как пойдут черные сопли, не пугайся – это из тебя Москва выходит!» В бане жарко, но черных соплей что-то не видно...
Дальше по программе мы должны идти купаться в озере. На этом месте я честно признаюсь, что никуда идти уже не в состоянии. Меня никто не слушает, и правильно: после шампанского, бани, опять шампанского и ночной перебежки в полотенце до озера усталость куда-то улетучивается. Халаты остаются на берегу, мы плаваем в темной ласковой воде. Поднимаю голову и вижу: на другом берегу на фоне ночного звездного неба неправдоподобно сияет Ферапонтов монастырь.
Тут только я, наконец, понимаю, что приехала-таки, и отчего-то начинаю тихонько плакать. Черные ли то сопли выходили – не знаю, очень уж темно было вокруг.
Это лето
Вкатываемся в Ферапонтово и подкатываем к магазину. За прилавком Оля. Обмениваемся радостными возгласами и приветствиями.
Саша:
– А теперь дай нам...
Оля:
– Да знаю я!
Шлеп-дзынь – на прилавок плюхается бутылка коньяка. Саша утвердительно кивает.
– А теперь что-нибудь для дам...
Оля не раздумывает ни секунды: дзынь – на прилавок плюхается вторая бутылка коньяка.
 |
| Здесь хочется говорить шепотом... Фото автора |
Через десять минут дома у Саши с Таней наполняется первая рюмочка. С каждым новым коньячком Саша все жизнерадостнее повторяет: «Это лето!» – а Таня все жизнерадостнее рассказывает одну и ту же историю о том, как накануне в Ферапонтове праздновали Ильин день...
Наконец Ильиных дней становится так много, что мы решаем перейти на крыльцо и устроить там фотосессию.
Я думаю: «Это счастье!» – и Москва потихоньку разжимает лапы, отпускает меня...
Лучше бы вчера съела
В воскресенье идем на службу в деревянный храм Преподобного Нила Сорского. Рядом с храмом живут Олины друзья, семья священника. Оля вчера у них гостила – праздновали закрытие сезона; сегодня они уехали к себе в Питер, а Ольгу попросили забрать кое-какие вещи. Так мне Оля объяснила.
Едем на моей машине.
Кое-какие вещи образуют целую гору, отказываются вмещаться в автомобиль и включают кастрюлю недоеденного грибного супа, гречневую кашу, руины самодельного торта из овсяного печенья и непочатую бутылку ликера.
Основные кое-какие вещи мы запихиваем в багажник, но суп и второе едут у Ольги на коленях и норовят выплеснуться прямо ей в объятия.
Я старательно объезжаю кочки и ухабы, но, как известно, не все йогурты одинаково полезны, и не все ферапонтовские ухабы поддаются объезжанию. Оля сидит рядом со мной, сжимая наполовину полную кастрюлю, и при каждом новом основательном толчке монотонно повторяет: «Лучше бы я все это вчера съела, лучше бы я все это вчера съела!»
А на заднем сиденье едет перемазанный и счастливый Петя – он везет торт и обедать уже не хочет...
Осень
Ранней осенью мы с Петей поехали в Вологодскую область. Мы ехали весь световой день, добрались до места уже в сумерках и сразу пошли к озеру.
Улица, по которой мы шли, готовилась ко сну: сгущались печные дымки, люди входили в дома и затворяли за собой двери, голоса постепенно смолкали. Мы вдыхали острый и терпкий осенний воздух, настоянный на палых листьях, увядающих травах, матовых рябиновых гроздьях, дыхании русских печей...
К озеру пришли уже в темноте. Спустились к воде. На холме сиял Ферапонтов монастырь. Перед нами лежало Бородаевское озеро.
«Давай в воду камни кидать!» – сказал Петя.
Мы подошли поближе, к самой кромке.
Озеро тоже сияло – каким-то внутренним, еле заметным светом. Нас обнимала такая тишина, что казалось, она звучит сама по себе. Жителям огромного города трудно принять в себя такое безмолвие.
Мы нагнулись, чтобы рассмотреть, где кончается берег и начинается зеркальная неподвижная вода. Озеро было живое, и оно спало. Петя поднял камень, размахнулся... Постоял так немного, потом опустил руку и положил камень на место – прямо во влажную лунку на песке, где до этого жил камень.
Петя поманил меня знаками и, когда я нагнулась, прошептал в самое ухо: «Знаешь, давай не будем кидать камни. Лучше будем говорить шепотом». И он действительно говорил шепотом и сердился на меня за то, что я слишком громко кашляю.
Мы пошептались еще немного, потом Петя погладил сонную воду и пожелал ей спать спокойно. Озеро плеснуло в ответ. Мы снова взобрались на холм и еще поглядели на белые стены Ферапонтова монастыря.
Потом мы повернулись спиной к озеру и монастырю, пошли домой и легли спать. Но, перед тем как улечься, я еще постояла, прижавшись к теплому боку русской печки и вдыхая ее чудесный запах.
Наутро обнаружилось, что пузатая печь забрала мой кашель – на время, печная магия не действует на дальние расстояния.
