Уютный уголок для монументальной пропаганды

Во дворе нынешнего ВХТПО имени Вучетича расположили невостребованные скульптуры.

Будь моя воля, я бы, конечно, водил сюда экскурсии – по длинным коридорам, где когда-то кипела монументальная жизнь, спорили о том, сколько Лениных еще нужно и куда отправлять, здесь известные скульпторы со всего Советского Союза ваяли свои бессмертные шедевры, впрочем, и смертные тоже: во дворе нынешнего ВХТПО имени Вучетича стоят теперь на приколе невостребованные монстры. Для кого-то делали, потом власть в регионе сменилась, а уже готовая конструкция в несколько метров высотой новому губернатору оказалась не нужна… В лихие 90-е всесоюзное объединение вывели на акционирование, и – редкий случай – все акции разошлись среди своих, без потерь в личном составе пережили попытки рейдерских захватов середины и конца 90-х годов, но дальше-то – заказов с каждым годом все меньше и меньше. Как и научные институты, лишние комнаты начали сдавать в аренду, а в итоге год назад московские власти пересмотрели налог на землю и выставили «вучетичам» счет по коммерческим расценкам, как торговому комплексу. Обратно национализировать? Оказывается, не так-то просто. И помощи ждать неоткуда.

Честно говоря, я и не знал, что кто-то и вправду смог принести куда-то свой честно заработанный ваучер, вложить его и стать акционером. Правда, счастья это им не принесло, и чем дальше, тем труднее выживать этому островку советской монументальной пропаганды.

Это раньше здесь скульпторы трудились в каждом углу. Сегодня на весь огромный цех – две скульптуры. Оставшаяся от Мессерера фигура Беллы Ахмадулиной, которую скульптор сделал для памятника на ее могиле на Новодевичьем кладбище, разбирать ее теперь жалко, так и стоит одиноко, вытянувшись, как струна. А в центре – глиняный Шостакович, это над будущим своим монументом, который установят в Москве, трудится Георгий Франгулян. Шостакович сидит, узнаваемый взгляд снизу вверх, внизу на столе перед скульптором – маленькая и тоже глиняная модель. Франгулян с удовольствием рассказывает, что отлить бронзу можно сегодня хорошо и в России, а те, кто говорит, что нельзя, и отливают в Англии или в Италии, просто не умеют работать. А секретов тут много… Самое главное, что слой должен быть тонким, чем тоньше, тем ближе будет получившаяся фигура к модели, тем живее.  

Фигура Беллы Ахмадулиной, сделанная Мессерером для памятника на Новодевичьем кладбище, так и стоит одиноко, вытянувшись, как струна. Фото автора

Нашим Вергилием по здешним коридорам и закоулкам стал Александр Александрович Урсин, пока директор болеет, он здесь командует. Скоро выясняется, что много лет назад Урсин начинал во МХАТе, руководил там постановочной частью, первым его спектаклем стал «Соло для часов с боем» Анатолия Васильева. Франгулян, услышав имя Васильева, тут же вступает в разговор и вспоминает, как Васильев пришел к нему в мастерскую, увидел балкон и сказал, что пространство ему подходит для спектакля. Франгулян был рад, что Васильеву его мастерская понравилась, но под спектакль ее не отдал, зато Васильев потом этот балкон повторил, когда получил в свое распоряжение подвал на Поварской. Кажется, мастерская самого Франгуляна могла бы вместить здешнего Шостаковича, но он не в первый раз выбирает «вучетича», потому что его мастерская за городом, полдня туда, полдня обратно, работать уже некогда, а тут – Профсоюзная, можно сказать, в центре города, такой вот островок чистого монументального искусства, и на метро легко добраться в любой конец города.

Монументальный цех – огромный, здесь, кажется, можно было Гагарина, того, который стоит теперь на Ленинском проспекте, поставить в натуральную величину. В цехе тепло. Вроде бы работает сегодня один-единственный скульптор, но обогревать-то надо, вентиляция тоже работает. Надо всем парят медведи – когда-то поступил заказ на такую вот монументальную композицию в честь дрессировщика Филатова, ее сделали, а заказчики пропали, недавно вот, говорят, родственники были, хотели выкупить, но, узнав, сколько стоит, так и уехали с пустыми руками. Монументальная пропаганда – не дешева.

Сначала Урсин ведет нас не в монументальный цех, а туда, где делают декорации, – половину площадей сейчас занимают театрально-декорационные мастерские. На стене несколько обветшавшая афиша мюзикла «Норд-Ост» – все декорации, в том числе и «настоящий самолет», который в финале садился на сцену, – все делали здесь. И возобновлением спектакля тоже занимались здешние мастерские, но из этой затеи ничего путного уже не вышло, возродить спектакль на месте трагедии было невозможно. Сейчас здесь делают декорации для премьерной «Тоски» в Приморском театре оперы и балета. На Дальнем Востоке своих хороших мастерских нет, все профессионалы – здесь, в европейской части, вот и заказывают все итальянские скульптуры в мастерских Вучетича. Смотреть, как в масштабе изготавливают одну из будущих «мраморных» нимф, можно, наверное, часами. Ювелирное искусство, хотя большая фигура будет высотой около двух метров.

Дальше нас заводят в цех, где делают гипсовые головы, а также гипсовые руки-ноги для художников. Сократы, Гомеры, Наполеоны в ряд… В углу – «остатки» Лениных, тут же – немного Дзержинских и форма головы Карла Маркса. Может быть, еще понадобится – кто знает?! Рядом в коридоре – небольшие двери: раньше, когда в соседнем цехе работали круглые сутки, у каждого скульптора здесь была своя комнатка для отдыха. Устал – отложил инструмент, помыл руки, принял душ, и можно часок-другой поспать, набраться сил. Сегодня здесь – тоже что-то вроде каптерок для тех, кто трудится. Вот недавно, с гордостью рассказывает Александр Урсин, был большой заказ для Прохорова поля, делали танк в натуральную величину, миниатюрная модель его осталась стоять на столе, так сказать, на память. Другая большая работа последнего времени – памятник Столыпину, тоже делали здесь.

Увидев оставшегося здесь в наследство от прошлой жизни Ильича, Урсин тут же рассказывает, как впервые вышел сюда на работу и услышал, как кто-то говорит про Ленина на Кубе: «Я, мне казалось, биографию Ленина знал, но никогда не слышал, чтобы Ленин выезжал так далеко… А спрашивать неудобно…» Скоро выяснилось, что речь шла о фигуре вождя на кубическом постаменте. Но профессиональный сленг – это отдельная история.