Поле битвы – земля

Бабушки Вера Петровна и Вера Ивановна. Рисунок автора

Когда жизнь не течет рекой, не скачет по камням горным ручьем, а капает себе по капле в час, как прохудившийся кран, или вовсе стоит мутным болотом, горько становится на душе. И тогда в ход идет одно проверенное, да к тому же и совершенно бесплатное средство: с кем-нибудь поругаться от чистого сердца. Но вот, предположим, вам совершенно не с кем поругаться: либо вы человек одинокий и имеете в качестве собутыльника и собеседника только кота дворянских кровей, либо, скажем, бережете своих родных и не желаете доставлять им беспокойство. На этот случай тоже есть одно проверенное средство, называется «шесть соток» или, попросту говоря, дача.

Подмосковная дача на шести сотках – это что-то вроде старой доброй коммунальной квартиры: вы знаете, кто из соседей сегодня жарил шашлык, кто коптил рыбку, а кто просидел весь день на грядке попой кверху. Предположим, вы вовсе не хотите этого знать и даже это знание квалифицируете как лишнее и не имеющее к вам никакого отношения. И при этом все равно знаете. Если не видите – то хоть слышите, а решитесь заткнуть уши ватой – в нос вползет тягучий аромат чужого пиршества. Дачная коммуналка активно функционирует с мая по сентябрь: у соседей примус всегда коптит, а соседские дети обычно визжат куда противнее ваших собственных. Впрочем, бывают и исключения.

Возьмем, к примеру, наши шесть соток: по правую руку от нас проживает достойнейшая женщина, бабушка троих внуков и одной правнучки, соседка  Вера Петровна. Прекраснее соседки трудно и пожелать: наша бабушка ходит к ней в гости, наш Петя, в свою очередь, ходит в гости к ихнему Ване, а ихний Ваня – к нашему Пете. Да что там Ваня с Петей – наш собственный кот-отступник в последнее время приносит мышей не нам, а на соседский участок, прямиком к кухне, видимо, для удобства приготовления.

Соседка Вера Петровна знает, до которого часа у меня ночью лампа горела и когда я встала утром, – да и мудрено не знать, если наши домишки как уставились один другому в окна, так и смотрят уже сорок лет не мигая. Я же, в свою очередь, помню, какими сорванцами были ее уже успевшие обзавестись собственными семьями внуки лет пятнадцать тому назад...

Время летит, знаете ли, кхе-кхе... «и хором бабушки твердят...» и прочее в том же духе...

Теперь переходим к соседке слева: почтенной, обладающей весомыми достоинствами даме, убеленной париком с тугими кудрями. Назовем ее, к примеру, Светлана Петровна. Эта вот Светлана Петровна и есть героиня моего рассказа о дачной шестисоточной коммуналке.

Совсем недавно, казалось бы, жизнь вокруг этой дамы кипела и бурлила: мужья, заместители мужей, строительные работы по благоустройству и переблагоустройству шести соток и возвышающихся на них строений – где тут место для огорчительной скуки?!

И мы жили бок о бок распрекрасно – кланялись друг другу раз в день и были совершенно счастливы.

Потом все как-то разом отшумело и отхлынуло: Светлана Петровна обнаружила себя сидящей на дачной качалке, причем ни колышущийся и переливающийся бюст, ни бикини размера 70+ с этой качалки решительно некому оказалось демонстрировать. Жизнь закапала ржавым краном и запахла тиной. С этим срочно надо было что-то делать. За прожитые 70 непростых лет мудрено было не усвоить коммунальные рецепты добычи адреналина, поэтому Светлана Ивановна поглядела орлиным взором окрест и вдруг увидела сидящую на грядке в позе дачного рабства нашу бабушку.

Плохой на первый взгляд выбор: бабушка Вера Ивановна обладает на редкость уживчивым и незлобивым нравом. Другой бы отступился, но не такова была наша Светлана Петровна. Как тигрица, рыскала она вдоль забора, высматривая и вынюхивая добычу. Все казалось безупречным: флоксы исправно сладко пахли уходящим летом, грядки исправно зеленели, бабушка исправно улыбалась и кланялась – словом, печаль,  тоска и никаких надежд. На третий день удача все же  улыбнулась соседке: обнаружилось, что один из столбиков, подпирающих забор, который разделяет наши участки, слегка покосился. Тут вот Светлана Петровна  и приосанилась и зычным голосом пригласила бабушку Веру Ивановну для переговоров.

Ничего не подозревающая наша бабушка незамедлительно прибыла, лучезарно улыбаясь.

«Видите этот столбик, – голосом адмирала, распекающего нерадивого матросика, проговорила исполненная необъятных достоинств дама, гневно тряхнув париком. – Видите? Нет, вы видите, как он покосился?»

Бабушка Вера Ивановна мелко-мелко закивала и пустилась было в соболезнования, но какое там: судные трубы уже зазвучали и все посторонние звуки потонули в их обвиняющем гуле: «Это вы похитили мою землю прямо из-под столбика! Не верите – так я вам докажу: видите, с вашей стороны канавы будто бы пригорочек, а с моей – будто бы низинка?! Но это не естественный рельеф местности: это наша кровная, политая потом земля лежит у вас за канавой в виде пригорочка!»

Бедная, бедная бабушка Вера Ивановна! Всякое было в ее жизни, но никто и никогда еще не обвинял ее в краже соседской земли из-под столбика с целью дальнейшего выращивания на ней крапивы и прочих полезных для здоровья сорняков.

Бабушка было попыталась возразить, что ей, дескать, уже под восемьдесят – силы не те, чтобы соседскую землю по ночам перетаскивать. Но нет – ссориться, так уж на совесть, а иначе незачем было и начинать: «А это и не вы перетаскали, это ваш внук: он ведь о прошлом лете прочищал канаву путем ее углубления? Прочищал! Землю копал? Копал! Значит, и холмик и низинка – все его рук дело! А? Что скажете? Нечем крыть?!»

Но крыть-то как раз было чем: трудолюбивый внук действительно с начала лета взялся прочищать канаву и непременно прочистил бы – от забора и до забора, если бы лето, а заодно и каникулы летние длились, ну, скажем, месяцев 12 в году. Но лето, как известно, в наших широтах непростительно короткое, всего-то ничего – каких-то три жалких месяца. Мальчик только и успел, что несколько раз копнуть, а короткое северное лето возьми да и кончись. И не то чтобы докопать до раненого столбика – даже местную жабу, засевшую в углу канавы, и ту не успел потревожить.

Соседка Светлана Петровна выслушала бабушкины доводы, а также сетования на необходимость чистки канавы, гневно раздувая ноздри, а потом вынесла неожиданный вердикт, согласно которому не только злополучный земляной прыщ, покрытый сорняками, был нами похищен – мы также обманом присвоили часть светланапетровниных шести соток путем отъема и последующей прочистки злополучной канавы.

Это дело никак нельзя было оставлять без внимания. И Светлана Петровна приняла в одностороннем порядке решение: забор с покосившимся столбиком, не мешкая, снести, после чего воздвигнуть новый – уже по другую сторону сточной канавы. Для восстановления же попранной справедливости следует вызвать землемеров – пусть померяют на совесть и внесут в сделанную с космического спутника карту необходимые изменения. И наконец, нужно в качестве третейского судьи привлечь к делу самого председателя садового товарищества (заметьте,  всего лишь председателя, а не, скажем, президента Путина).

Малодушное предложение бабушки забрать себе канаву просто так, дабы не беспокоить землемеров и не тревожить господина председателя, соседка гневно отвергла, справедливо квалифицировав его как непростительное нарушение всех законов, по которым должна развиваться благородная, оздоравливающая, омолаживающая и продлевающая жизнь ссора.

Освеженной удалилась с поля боя соседка Светлана Петровна: жизнь снова звучала и обретала смысл.

Удивленно смотрели ей вслед бабушка Вера Ивановна и местная видавшая виды жаба...

Завтра Светлана Петровна расскажет обо всем Любовь Евгеньевне, живущей через дом, – пусть порадуется Любовь Евгеньевна, для которой жизнь остановилась на позапрошлогодней истории о краже соседкой слева морковки прямо с грядки у соседки справа. Любовь Евгеньевна, в свою очередь, передаст историю о покосившемся столбике и краденом холмике дальше... И прекрасная, полноводная, шумная жизнь вернется наконец в наш старый дачный поселок.