Кленовый сироп с ямайским привкусом

Анджела в нашем отеле была самым занятым и самым жизнерадостным человеком. Фото из архива автора

– Ну и что это за деревня? Вы бы еще на Аляску поехали… Лучше бы выбрали Флориду, там хотя бы тепло и купаться можно! – недоумевали домашние.

Участники студенческой программы Work and Travel могут работать в любом штате США. Нужно самому найти место, связаться с работодателем, а организаторам программы предоставить проект трудового договора. Мы – я и мой друг Леня – выбрали Мэн. Относительно небольшой штат на границе с Канадой. Сосны, хмурое небо, камни, океан. Там, в отеле с идеально заправленными кроватями и белоснежными скатертями на столах на завтрак едят черничный джем и кленовый сироп. И именно туда требовались горничные и официанты.

Еще я слышала, что в Мэне, в Новой Англии, люди говорят по-английски особенно грамотно. Но мечтам о языковой практике суждено было сбыться не сразу. На остановке автобуса нас встретил темнокожий мужчина, который представился Джеком. В его машине сидели две крепкие, полноватые темнокожие женщины в обтягивающих джинсах и майках. Одна из них сразу что-то спросила. Я не поняла ни слова.

– Вэр а ю фром? – повторила незнакомка нарочито четко и медленно.

– Из России, – ответила я. – А вы?

– Фром Джамайка!

– Откуда?!

Наша машина тем временем летела на огромной скорости по каким-то лесным зарослям, едва не врезаясь в деревья, ямайцы болтали между собой о чем-то непонятном (позже мы узнали, что говорят они на патуа, популярном на Ямайке англо-креольском наречии).

– Все, ребята, приехали! Кровати можете сдвинуть. Дверь не запирается. Спокойной ночи! – хлопнув дверью домика с оборванной комариной сеткой, выпалил Джек и скрылся в темноте.

Отель, где мне предстояло работать горничной, находился фактически в гуще леса, в трех милях от городка Бутбей-Харбор. Тут почти отсутствовала мобильная связь, в воздухе остро пахло водорослями и рыбой, а у входа в главный корпус я заметила три белых гриба. Дверь нашего дома действительно не запиралась, и я, уходя на работу, легкомысленно оставляла на столе то фотоаппарат, то ноутбук, то чашку с недопитым кофе: никто ничего не трогал.

Половина восьмого утра. Я надеваю зеленую трикотажную рубашку-поло с логотипом отеля и раздумываю, не натянуть ли поверх нее толстовку: хоть и июнь, а холод осенний. И туман. Ладно, не буду. Знаю, что через пару часов придет настоящее лето. А вот и мои коллеги, ямайские горничные Донналин, Идрис и Мария. Если с местными американцами я общалась практически свободно (действительно, английский у них оказался очень чистым), то с ямайскими женщинами диалоги часто заходили в тупик. Говорили ямайки с сильным акцентом, понимала я их далеко не всегда, и это становилось поводом для насмешек: «Ага, Анна, не знаешь ты английского, не говоришь по-английски!»

Вообще ямайки, самой молодой из которых была 35-летняя Мария, сразу стали относиться ко мне покровительственно, почти по-матерински. Обнимали и трепали по волосам, с добродушным любопытством интересовались, скоро ли я собираюсь замуж, хватает ли мне денег на жизнь в России, успела ли я съездить в магазин за продуктами. Даже как-то раз внезапно зашли в наш домик с инспекцией: открыли холодильник, заглянули в ванную и строго спросили, что мы собираемся приготовить на ужин. Терпеливо объясняли, как правильно заправлять кровать, чем отличается пододеяльник «кинг» от пододеяльников «квин» и «сингл» и как вообще будет «пододеяльник» по-английски (в школе нам этого, увы, не рассказывали).

Мария, эксперт по чистоте и порядку, мечтала стать бизнес-леди – открыть магазин модной одежды.

Чему у ямайцев можно было поучиться, так это трудолюбию и оптимизму. Сорок часов уборки номеров за 8 долларов в час, 320 долларов в неделю, 70 из них уходит на жилье, сотни полторы на еду. Ямайским работникам этого заработка, конечно, было мало, поэтому на вопрос «Что вы делаете в свой выходной?» они обычно отвечали: «Иду на другую работу!» Особенно рьяно трудились те, у кого были дети. В школах на Ямайке можно бесплатно учиться только первые три класса, за остальное образование нужно платить. Только в средней школе три месяца обучения стоили 6 тысяч ямайских долларов (один доллар США сегодня равен примерно 113 ямайским). В старшей школе нужно платить уже 16 тысяч за семестр. А выучить ребенка в колледже может себе позволить лишь обеспеченная семья.

35-летняя горничная Мария была мамой 19-летнего студента колледжа, будущего инженера. За полтора года в США она рассчитывала заработать 20 тысяч американских долларов и открыть свой бизнес: «У нас на Ямайке любят хорошо одеваться, вот я и открою магазин модной одежды». Заоблачная сумма для обычной горничной, но Мария профессионал. Именно ей поручали готовить домики для новобрачных. В один из них мы отправились вместе. Мария с каким-то детским наслаждением крутила руль гольф-кара и жала на педаль газа. Какой ямаец не любит быстрой езды? Как-то раз мои ямайские коллеги меня вообще по дороге потеряли: на особо крутом повороте я из машины выпала. Вот и сейчас… Визг тормозов, врезались в стену, всем спасибо, все свободны и невредимы. Ну, подумаешь, гольф-кар поцарапали немножко. Мария за полминуты ловко скручивает из полотенец двух белоснежных лебедей и, достав из кармана сорванный где-то цветок шиповника, посыпает кровать бархатными лепестками. Можно рассчитывать на хорошие чаевые. Однажды ей оставили целых 150 долларов (мой неофициальный заработок редко поднимался выше 20 долларов в день). Мастерство, однако.

У 48-летней Анджелы, официантки, было три дочери. 19-летняя Рушана и 20-летняя Жанна учились в колледжах, 11-летняя Джоди пошла в среднюю школу. У Жанны было двое маленьких сыновей. Своих домашних Анджела видела раз в полтора года. Пару месяцев жила на Ямайке, а затем снова возвращалась в США.

– Все время занята, все время! – восклицает она, раскатисто посмеиваясь. – Ложусь спать в два часа ночи, встаю в шесть утра. Выходных у меня нет. Вообще. В месяц получается отправить на Ямайку долларов 200–300. Для наших мест сумма большая. И все равно ведь мои девчонки – то одна, то другая – звонят мне: «Мамуля, нужны деньги!» На колледж. На одежду. На еду.

Мне казалось, что Анджела даже ночевать домой приходит редко: если не сервирует шведский стол у нас в отеле, то печет пиццу в ближайшей закусочной или трудится на очередной свадьбе, подавая блюда и убирая посуду.

Рабочий день заканчивался около пяти вечера, и я обычно сразу  шла к океану. По огромным глыбам, кое-где заросшим водорослями и облепленным улитками, можно было бегать босиком. И казалось всерьез, что, кроме меня и этих камней, умытых океаном, в мире не осталось ничего. Правда, иногда идиллическая картина нарушалась следами цивилизации. Среди камней кто-то оставил пляжные шезлонги, а в самой гуще леса я обнаружила синюю кабинку биотуалета.

Еще здесь жили белки. Привычные нам российские – нервные, недоверчивые и быстрые как молния, американские же удивительно равнодушные и бесстрашные. Я шла по дорожке, рискуя задеть кроссовкой двух белок, которые скакали вокруг меня, на бегу выясняя отношения. Чайки вели себя здесь как в России голуби, вальяжно расхаживали по шоссе и гостиничным лужайкам. Но самым популярным персонажем из животного мира штата был лобстер. Лобстеры тянули клешни с футболок, трусов, носков и кружек в сувенирных лавках. Целые поколения семей зарабатывали деньги ловлей лобстеров.

Общественный транспорт здесь не ходил совершенно. Я вышла на трассу и стала голосовать: тут обычно не отказывали, если нужно кого подвезти. Садишься в машину и едешь бесплатно. Я ехала в Бутбей-Харбор, потому что хотела найти вторую работу: кажется, ямайцам удалось личным примером вдохновить меня на трудовые подвиги. Кроме того, ходить по камням уже надоело. В итоге я устроилась официанткой в ресторан. Туда, где варят и жарят огромных красных лобстеров и поливают блинчики кленовым сиропом с ямайским привкусом.