Дом на колесах

На конюшне в Бахчисарае лошадей жалеют.

Есть все-таки во мне эта подхваченная в кочевом эмигрантском детстве цыганская бацилла. Счастье в дороге. Мой дом на колесах. 6 тыс. км проехала за неделю по суше и по морю. Из самолета никогда не увидишь столько. И попробуйте убедить меня в том, что лучше на самолете прилететь и не видеть границ, дорог, гор, людей.

В советском фильме «Хождение за три моря Афанасия Никитина» очень точно показана неодолимая тяга к дороге ради дороги. Это и есть настоящая романтика: не разговоры о звездах под звездами, не снегопад под музыку Равеля, а любовь к большой дороге.

Первым пунктом моего маршрута был Севастополь. Прямой поезд до него ходит через Украину, поэтому я решила не рисковать и поехать через Анапу, а уже оттуда через весь Крым в Севастополь, потом вдоль побережья до Сочи, откуда морем до Батуми. Так что мой маршрут выглядел так: Москва–Анапа–Порт Кавказ–Порт Крым–Феодосия–Симферополь–Севастополь–Бахчисарай–Новороссийск–Геленджик–Сочи–Батуми.

В кассе РЖД мне пообещали, что поезд будет новый, фирменный. Комфорт мне не слишком важен, но тараканов в поездах я боюсь. То, что ни один таракан еще никого никогда не укусил и что в них есть грация гоночного автомобиля, ничего не меняет. Это что-то вроде фобии, сравнимой с кузнечиками Сальвадора Дали. На вокзале выяснилось, что «фирменный» поезд хранит на себе ощутимый отпечаток времени и фирменного в нем только дорожные наборы с берушами и зубными щетками.

«Надеюсь, тут нет тараканов?» – спросила соседей. «Есть, – весело ответила мне соседка. – Только что поймали в салфетку. Да вы не переживайте! Если что, кричите – поймаю». Пока я решала, что хуже – потеря билета или соседство тараканов, – поезд тронулся. Я попросила позвать начальника поезда. Таракан в салфетке придал мне наглости: «Я журналист. Мне очень не хочется про вас писать в газету, – грустно сказала я начальнику. – И я в принципе не против тараканов. Но где-нибудь подальше от меня. Особенно когда я сплю». Через десять минут препирательств за небольшую доплату меня перевели в СВ.

Весенняя Анапа оказалась непохожа сама на себя. Идеально гладкое море отсвечивало неживым блеском рыбьей чешуи. Пасмурно, и даже цветущие деревья не убирали ощущение скорее осени, чем весны. Тяжелыми черными колтунами висели на нечесаных тополях вороньи гнезда. По дороге из Анапы в Порт Кавказ меня поразили никогда не виденные до того ковыльные степи. Серебристый ковыль в рост человека тянулся и тянулся километрами почти до самого порта. Потом паромная переправа в обществе чаек и грузовиков, и вот я в Крыму.

Старый Крым... Я не зря сюда приехала. И я обязательно повторю эту дорогу. Только так, через Краснодарский край и переправу. Феодосия – и мы въехали прямо в закат. Небо нежное, розово-лимонное – таких красок не увидишь в Москве. Солнце оседало, проливаясь розовым маслом на холмы. Тополя рвались от живописных поломанных крыш и яблоневых садов вверх, навстречу умирающему солнцу.

Счастье в дороге: из самолета столько не увидишь. Фото автора

Крым с его белыми домиками и козами, лежащими поперек дорог, прекрасен. Кризис – да. Но – совершенно незнакомый мне пожилой крымчанин заплатил за мой билет семьдесят гривен, потому что у меня были только рубли крупной бумажкой. На все мои просьбы взять деньги он ответил отказом. А ведь это немаленькие деньги для этого края. Не знаю, что говорят в Интернете, но местные люди выглядели веселыми. В автобусе позади меня ехал пьяный крымчанин, всю дорогу он говорил о политике....

В Анапе зелень пыльная, побуревшая, а здесь на одном клочке пять оттенков зеленого. И трава – почти фисташковая, длинная, густая и блестящая, как конская грива. Но наш дряхлый автобус развил неожиданно большую скорость, и все оттенки зеленого и коричневого слились в пеструю шоколадно-оливково-лимонную ленту.

Понимаю, что, живя здесь, можно быть патриотом. Родившись на этой земле, наверное, готов будешь вынуть и отдать сердце за поля, за хрупкие, как яичная скорлупа, домики, за коротконогих коров цвета вареной сгущенки. За всю эту зеленую буйную и бесполезную силу.

Я не знаю украинского языка, никогда не знала хорошо истории Крыма, но как-то вдруг поняла, что полюбила его наравне с моей любимой Абхазией. И, как это было с Абхазией, я, не бывав здесь раньше, узнала эти места. В таких же деревушках я выросла, и что с того, что назывались там горы Альпами! Здесь так же, как в детстве, справа в горах полыхает красный огонь, которого не передать никакому фотоаппарату, слева в низинах – голубая вода сумерек.

Всякий, кто родится в этой не умещающейся в сознании зелени, в белом маленьком домике около вылепленной из солнечного света церквушки, просто обязан не только полюбить эти места, но стать поэтом или художником, чтобы петь о своем доме всеми красками или словами.

Невероятный, невозможный Севастополь. Синее море, город в розовых и белых яблонях и вишнях, а по серым скалистым берегам загорелись красные маки, сквозь камень, пробившие себе дорогу. Город более русский, чем Москва. Город, где «патриотизм» не считается ругательным словом. Где мужчины, женщины, дети крестятся на храмы. Где помнят не только дедов, но и прадедов. И где знают историю не понаслышке. «Нет фашизму!» тут не на словах, а в крови. Потому что если ты помнишь сердцем, за что умер твой дед, то не станешь рисовать фашистскую символику. Даже в шутку. Это один из редких городов, в котором – для россиянина почти невозможное – патриотизм без национализма. И еще: люди готовы поделиться последним, за бесценок или бесплатно пустить тебя к себе в дом. Женщинам в транспорте уступают место всегда, подают руку, пропускают вперед. И даже пьянство тут какое-то неагрессивное. То ли край виноват, то ли улыбчивое крымское небо.

Холодно, пронизывающий ветер, но севастопольская молодежь закаленная: все в шортах, футболках. Город, в котором хочется жить. Отсюда если и уезжают, то всегда возвращаются. Всюду, куда приезжала, говорили: «А здесь только что Харатьян был! «Остров Крым» снимал».

Инкерманский монастырь – весь из белого инкерманского камня. В этом месте я почувствовала себя на краю земли – показалось, что вон за той горой, за монастырем, кончается земля. Всюду поля чего-то ярко-желтого. По этим полям я на любой фотографии узнаю Крым.

Бахчисарай. Огромная конюшня. Восемьдесят голов лошадей. Мне бесплатно разрешили поездить на гнедом Эмирате – призере всевозможных соревнований. Это конный клуб, на котором держат даже ненужных лошадей из жалости – чтобы не отдавать на бойню. Это так похоже на Крым и крымчан.

Но мне пора двигаться дальше. И я поехала ночным автобусом через весь Крым в Новороссийск. Ночная паромная переправа. Ранним утром в Новороссийске пересела в удобный автобус до Сочи. Усталости как будто и не было. Вот оно, счастье, – дорога по горным серпантинам. Мохнатые зеленые горы и пенные реки. Дорога из Новороссийска в Сочи неблизкая, но прекрасная. И впервые в жизни я в совсем по-московски глухой пробке в горах. 

Но пробка рассосалась, и мы набрали скорость такую, что на поворотах я вцеплялась в ручку кресла. Дороги идеальные, совсем европейские. И вот я в сине-зеленом Сочи. Отсюда, переночевав у бабушки моей близкой подруги, я поехала в сочинский порт, чтобы кометой переправиться по морю в Грузию.

Честно говоря, побаивалась. Судно на подводных крыльях построено на совесть, потому что так все строили в советское время. Но кометы даже при небольшом волнении садятся на воду, и их начинает сильно болтать. Но мне повезло, обещанное метеосводкой волнение оказалось небольшим. С кометы приближающиеся горы похожи были на облака. Где-то должны были быть дельфины, но я их так и не увидела. По сторонам, обходя нас, шли косые дожди, похожие на длинные серые полосы серебристо-грязных лучей, идущих от облаков к морю.

Впереди Грузия.