Юрий Соломонов
Скоростные чемоданы только усиливают автономизацию личности. Фото Reuters
Мне кажется, демографические и миграционные процессы на нашей планете носили бы более здоровый характер, если бы некий безответственный ум не придумал эту гадость. Чемодан на колесиках.
Сегодня все привокзальные площади, вестибюли, подземные переходы, посадочные платформы, входы и выходы из метро пронизаны мощным и неиссякаемым гулом. Кажется, где-то под вами, над вами, вокруг вас работает огромный механизм, приведенный в действие страстью к перемене мест.
Это идут они, самые динамичные люди эпохи. Неважно, сколько каждому из них лет, как он трудоустроен и образован, есть ли у него семья, куда он направляется и каким видом транспорта пользуется чаще. Дело в том, что, находясь в самолете или поезде, все мы перемещаемся с определенной и равной скоростью. И только эти ужасные колесики, пришпандоренные к чемодану, придают обычному человеку, покинувшему коллективное транспортное средство, преимущество в передвижении по жизненным пространствам.
И вот они несутся куда-то, эти боевые колесницы счастья. Люди, запряженные в чемоданы-повозки, с ускорением стремятся на деловые встречи, катят в отпуск у моря, спешат к счастливой невесте или несчастному жениху, рвутся на поиск хорошей работы или новой родины…
Этих колесниц сторонятся, от них с ужасом шарахаются окружающие. То и дело чьи-то ноги встречаются на пути «чемодановозов». Но жалобный крик жертвы «Куда ты прешь?!» уже не догонит лихую тачанку. И ни инвалиды, ни мамы с колясками не имеют нынче преимуществ на привокзальных пандусах. «Товарищи, отойдите в сторонку, проходит группа!» Товарищи будут ждать, пока мимо них пронесутся впряженные в багажи загорелые дамы и господа, еще недавно штурмовавшие какой-нибудь европейский торговый центр.
Лично мне пока не близки их радости. Если я встречаю жену из командировки, то всегда беру чемодан за ручку и терпеливо его несу. «Нажми кнопочку и кати!» – заботливо говорит спутница жизни.
Ну уж нет! Я не вольюсь в этот громыхающий хор чемоданов. Хотя прекрасно понимаю, что это лишь бытовая инновация, дающая человеку несомненные удобства. Но мне почему-то кажется, что скоростной чемодан только усиливает автономизацию личности, отделяет ее от себе подобных еще больше, позволяет опережать других, отрываясь от любого пассажиропотока без напряга.
Впрочем, если уж мы о путешествиях, то в нашей недавней истории существовал и несколько иной тип пассажира, а точнее – носителя багажа. Это были самоотверженные путешественники тех постсоветских лет, о которых сегодня принято думать плохо или не вспоминать вообще.
«Челноки»! Пионеры дикого этапа отечественного бизнеса. Именно они – люди с самым разным, порой очень высоким, но не востребованным образованием, выпавшие из профессии, социалистического уклада жизни, возраста – с немыслимыми по объему и весу баулами совершали челночные перелеты между странами «мелкооптовых закупок» и родиной, где в то время население было готово купить даже не то, что обладает определенным качеством, а просто «вещь» или просто «еду».
Это челноки, выручая так малоподвижных соотечественников, ночевали вповалку в однозвездочных турецких или китайских отелях, питались как попало, из последних сил сбрасывались на дополнительные чартеры, страдали от налетов уголовщины – конечно, все это они терпели для того, чтобы самим выжить в той ситуации. Но вольно или невольно у них получилась социальная миссия. Не побоимся добавить – историческая.
Недаром собирательный образ челнока все-таки был увековечен в некоторых просвещенных городах в виде полушутливых памятников.
Люди же с удобнейшими чемоданами на колесиках – это уже другое время. Оно формирует новую психологию, иные практики жизни. Причем формирование уже всецело происходит с помощью новейших технологий, в сравнении с которыми чемодан на колесиках – давно уже не герой. Потому что у каждого времени свои чудотворные атрибуты.
... Помню, как однажды – немало лет тому назад – я стоял в очереди на брифинг в посольстве Великобритании в Москве. Приглашенные лица смиренно дышали друг другу в затылок, пока проходили контроль службы безопасности. Вдруг позади меня раздался чей-то эмоциональный монолог. Я обернулся. Человек, стоявший за мной, громко разговаривал... с самим собой.
Моя бдительность гражданина уходящего советского времени среагировала быстро. Как только я достиг поста проверки, тут же приглушенно сообщил английским охранникам, что позади меня буйный сумасшедший.
Они глянули и начали смеяться. За мной стоял всего лишь человек с беспроводной гарнитурой к мобильнику.
Тогда я был в полном смущении. Но подлинную картину помешательства увидел еще через пару лет, когда на каком-то симпозиуме в элитарном пансионате Подмосковья был объявлен перерыв на кофе-брейк. Тогда я увидел, как на большом английском газоне примерно два десятка вполне вменяемых господ без пиджаков, но в галстуках вдохновенно вытаптывали благородную траву, разговаривая каждый сам с собой, причем многие – видно, для большей убедительности – отчаянно жестикулировали.
Сцена, достойная фильмов Феллини или Гринуэйя. А по смыслу – еще одна картинка необратимой автономизации жизни.
Не менее интересное и яркое зрелище – вагон метро, куда входят индивидуумы не только с колесными чемоданами, а с массой чудных приспособлений и вещей, позволяющих любому участнику пассажиропотока уходить в себя одним нажатием кнопки.
Сегодня в вагоне каждый может слушать музыку, переписываться с другом, играть в покер, смотреть фильмы, читать новости «на гугле», а Дарью Донцову – на ридере, делать заказы в сетевых магазинах, оплачивать услуги ЖКХ, искать, как пишется слово «интенсификация»...
Но не только прогресс спасает нас друг от друга. Есть и архаичные средства самообороны от общества. Нередко я вижу в вагоне очаровательных женщин, погруженных в вязание спицами. Увидеть же мужчин, играющих бумажными картами, можно лишь в электричке. В основном «режутся» за виртуальными столами – живой партнер нежелателен.
Женщины же вязанием не ограничиваются. Среди них уже немало тех, кто часть утренних процедур перенес в общественный транспорт. Сегодня это норма – если сидящая в общественном транспорте вдохновенно улучшает свой светлый лик с помощью косметички. Мужчины так глубоко не изолируются – они, например, любят почитать «Спорт-экпресс», заглядывая через плечо того, кто уже потратился на газету.
Ну, что тут брюзжать... Давно доказано: только частный, автономный, свободный человек может эффективно способствовать развитию государства. Опыт передовых стран это условие только подтверждает.
Но кроме понятия «свободный гражданин» в этих странах есть еще такая вещь, как гражданское общество. Но мне кажется, что общество – это не когда много людей, а когда между ними возникает взаимодействие.
Так живут все типы обществ, даже авторитарное. Просто в последнем случае общение носит не диалоговый, а монологовый характер. Предпочитает говорить тот, кто наверху. А те, кто внизу, знают, что лучше промолчать. Или что-нибудь сказать в поддержку голоса сверху. Но зато остающееся от поддержки власти время можно посвятить ценностям собственного внутреннего существования. Обложиться всеми средствами ухода от реальности, купить чемодан на колесиках – и вперед!
Путешествовать – всегда дело хорошее. Тем более в такой приспособленный для странствий век. Правда, как писал в ином веке один американский просветитель: «Не стоит ехать вокруг света только за тем, чтобы пересчитать всех кошек в Занзибаре».
Впрочем, Генри Дэвид Торо знал о путешествиях с совсем иными целями. Так, еще в 1620 году от берегов Европы к берегам Северной Америки отправился корабль «Мэйфлауэр» (Майский цветок). На его борту были английские пуритане. 102 религиозных диссидента отправились туда, где, как им казалось, они обретут свободу вероисповедания и гражданского существования.
Они достигли Америки с большим трудом, были потери и проблемы. Тем не менее те, кто остался верен идее, собрались в том же году и приняли так называемое Мэйфлауэрское соглашение, закрепляющее подчинение законам, «которые будут считаться подходящими и соответствующими общему благу колонии». Этот документ стал историческим символом американского демократического самоуправления. А Гарвардский университет, кузница американских президентов и нобелевских лауреатов, был открыт в рождающейся стране уже в 1636-м.
Чемоданы на колесиках с их серьезными хозяевами появились на планете несколько позже.
Дарья Гармоненко