Война – очень человечное занятие

Война дает чувство общности, причастности, единения...

Война легко вспыхивает и ее трудно остановить, потому что она слишком притягательна.

Она дает то особое ощущение жизни, когда стоишь на краю пропасти, на грани жизни и смерти, когда рискуешь собой, когда слишком многое поставлено на карту. Никто не воюет только за деньги. Даже наемники находят в войне свой глубинный смысл.

Война завораживает тем, что она дает пространство для ярости. Все мы носим ее где-то внутри – нашу ярость, нашу войну. Ярость вбирает в себя и то неосуществленное, что так и не случилось в жизни. И те обиды, что поднимаются порой к горлу. И прежние страдания, которые легли тяжестью на сердце. Желание мести, ненависть, злость, которым обычно не находится места. То болезненное, что приходилось задавливать в себе. И вот война легализует эту ярость, позволяет пережить особое пронзительное состояние, дающее ощущение яркого вкуса, поддерживающее внутренний огонь, рождающее ощущение силы.

А еще война дает чувство общности. Причастности, единения. Мы вместе, мы сражаемся за правое дело. Она наполняет чувством национальной гордости. Помогает грезить о справедливости. Она требует от человека проявлять геройство. Превозмогать себя. Она мобилизует все его способности. Это возможность доказать, чего ты стоишь. И твоя жизнь. Твоя семья. Твой город. Твоя нация. Твоя земля.

В этом смысле война – очень человечное занятие. Потому что она помогает ощущать себя человеком. Человеку очень важно преодолевать себя. Чувствовать себя больше, чем он есть. Подниматься над собой. Именно такое переживание и дает война. Например, стихи советских поэтов военных лет – сколько в них пиковых переживаний, какой в них особенный дух, как они трогают за живое нас, сейчас.

...и несет ужас, разрушение и смерть. Фото Reuters

Война берет на себя неразрешенные проблемы. Незакрытые конфликты. И личные, и социальные, и межгосударственные. Она приносит прибыли компаниям и людям, делающим бизнес на войне. Она приносит ощущение могущества политикам. Способна повышать их рейтинги одним фактом своего развязывания.

И у каждого на войне собственная правда. Вот и ополченцы верят, что воюют за независимость своей земли, за право управлять ею, за ее свободу, за чувство собственной национальной гордости, против имперского давления Киева, за интеграцию с Россией, за право жить счастливо и справедливо. А украинские солдаты верят, что воюют за целостность своей страны, за право называться государством, за его свободу, за чувство собственной национальной гордости, против имперского давления со стороны России, за интеграцию с Европой, за право жить счастливо и справедливо. И у каждой стороны свои фашисты – с точностью до наоборот.

Наконец, война снимает ответственность. И сейчас ни одна из противоборствующих сторон не берет на себя ответственности за свое участие в конфликте, обвиняя в главном зле противника.

Такая она притягательная, война. Иначе люди бы не воевали так много и так часто. Иначе войны не было бы так сложно остановить.

Каждый может быть охвачен этим безумием. И даже тот, кому кажется, что далек от этого, что он-то мог бы всего такого избежать.

…И война несет ужас, разрушение и смерть. Чем дальше, тем больше точек невозврата оказывается пройдено. И уже невозможно сказать «забудем, что было, пошли по домам». Национальные обиды, социальное неравенство, экономические противоречия, особенности географии, личная неудовлетворенность, несправедливость мироустройства – все сплетается в крепкий узел, который уже невозможно распутать. Его можно только разрубить.

Поэтому война не может закончиться. Ее можно только прекратить.

Отрезвляет горечь потерь. Когда боль оказывается сильнее, чем наслаждение от войны. Когда скорбь перевешивает желание мести. Когда общество перестает нуждаться в геройстве. Ужаснется и отрешится от наваждения. И тогда станет очевидно, что все тайное наслаждение, которое приносит война, – не более чем иллюзия. Что это страдание, которое не очищает, а порождает лишь новые страдания. И войной невозможно исцелить свои раны, она лишь наносит еще большие. А ярость так и остается неискупленной, сколько ни давай ей ходу. Чувство национальной идентичности продолжает подвергаться новым нападкам и требовать сатисфакции. Личные обиды так и остаются непрощенными. В душе скапливается все больше гноя. В крови – все больше желчи.

Но когда может произойти такое отрезвление в нынешней украинской войне? И обязательно ли ждать того момента, когда количество жертв превысит критическую массу гнева? Когда боль окажется сильнее, чем ненависть? «До скольких трупов позволено ошибаться?» – спрашивал Станислав Ежи Лец.

Война, как правило, бесперспективна и в политическом смысле. Афганская стала одной из главных причин распада СССР. Война Франции в Алжире привела к падению Четвертой республики, военным путчам и внутреннему терроризму. В 1988 году закончилась восьмилетняя война между Ираком и Ираном, унесшая миллион жизней, и оказалось, что граница, из-за которой воевали оба государства, так и осталась там, где она была.

Платон сказал, что война закончится, когда будет похоронен последний солдат. Но последний солдат никогда не бывает похоронен. Войну невозможно закончить. Ее можно только прекратить. Отрешиться от этого наваждения. От наркотика, который требует постоянного увеличения дозы. Ужаснуться. И завязать. Усилием воли. Осознанием необходимости. Взяв ответственность. С болью. Со стыдом. Понимая, что дальше последует нелегкая ремиссия. Но даже она лучше, чем продолжать воевать.

Нижний Новгород