Лермонтов, поэзия сигналки и парковки

Двигаться по казанским спальным районам можно только ползком... Фото автора

Если квартирный вопрос испортил москвичей, то казанцев, расселенных по спальным районам города, не сегодня-завтра доконает война за – люблю я это слово – машино-место. Желательно у дома. Еще лучше – на охраняемой стоянке. Верх мечтаний – на охраняемой стоянке у дома. За такое наши толерантные во всех отношениях граждане готовы чистить друг другу физиономии, оглашая окрестности восьмиэтажным матом.

Я живу на улице, носящей имя основоположника отечественного жидкостного ракетного двигателестроения – академика Валентина Петровича Глушко. Для тех, кто не в курсе, – это самый край казанской географии (названия улиц в центре города в основном поделены между выдающимися деятелями татарской литературы, искусства, культуры и еще чего-то там прекрасного). За моим окном начинается самый настоящий лес, населенный самыми настоящими дикими животными. Сразу за ним – село с ласкающим слух названием Вознесенское. Казалось бы, живи себе, гражданин Постнов, да радуйся. Но радость мою омрачает война за парковочное место. Желательно возле дома. Еще лучше – на охраняемой стоянке. Верх мечтаний… в общем, вы поняли.

Бывает, что по ночам я долго не могу уснуть. Моей голове не дают покоя мысли о том гражданине (или группе товарищей), кто додумался возвести 18-этажные дома на улице основателя отечественного жидкостного ракетного двигателестроения, проложив между ними застенчивые дорожки, по которым можно двигаться ползком и только в одну сторону. «Граждане, – обращаюсь я в ночной мгле к этим воображаемым проектировщикам, – какой из древних тюркских громовержцев запретил вам сделать дорожки между домами чуточку шире, хотя бы в два ряда? Ибо пролезть вечерами по вашим дорожкам, чтобы выехать в город, не задев при этом ни одной машины, – задача архисложная». Но воображаемые граждане хранят молчание.

Когда опускаются сумерки, наш дом и еще десяток таких же, как их называют – «человейников», в буквальном смысле облепляются машинами, причем не самых последних марок. Народ ставит свои авто, как ему, народу, вздумается. На улице Ташаяк (керамика по-татарски. – «НГ») вдоль дорожек, разделяющих проезжую и пешеходную части, на узенькой полоске земли чья-то добрая рука высадила деревца, которые тотчас оказались заставлены «Пежо» и «Тойотами». Чтобы выехать из так называемой зеленой полосы, граждане вынуждены либо пролезать вперед через бордюр, либо сдавать назад на пешеходную дорожку, рискуя при этом если не задеть припаркованный рядом автомобиль, то столкнуться с куда более существенным препятствием, например мамой с вопящим младенцем в коляске.

...Зато местных жителей активно окультуривают прямо на улицах. Фото с сайта www.evening-kazan.ru

Среди водителей ходят слухи, мол, вечерами спецслужбы ГИБДД фотографируют автомобили, припаркованные в зеленой зоне, чтобы затем выписать штраф за нарушение правил стоянки. Охранник стоянки в ситуации, когда негде оставить машину на ночь, явно чувствует себя на голову выше всех остальных граждан, которые, заискивающе улыбаясь, каждые пять минут донимают его одним-единственным вопросом: «Места есть?» Охранник жует губами и качает головой. «Хотя бы на сутки», – умоляют граждане. Охранник филигранным движением натруженных пальцев отправляет чинарик в ближайшую лужу и снова качает головой. «Ну на пару часов!» – чуть ли не плачут граждане. «Нет!» – отрезает охранник и уходит в свою будку досматривать сериал про будни разведчиков или еще какую-нибудь ересь.

Все места на окрестных стоянках скуплены, проданы и перепроданы десятки раз соседям, друзьям, знакомым и просто искателям – мне очень нравится это слово! – машино-места. Попробуешь сунуться к соседям, как какой-нибудь бдительный дядя, заприметив чужака, обязательно пообещает ему кары египетские, вроде крыс, которые непременно нынешней ночью изгрызут шины, или еще что-нибудь в этом роде. Попробуешь припарковаться у дома – велик риск, что на борту твоего сухопутного «корвета» какие-нибудь злоченцы сыграют гвоздиком в крестики-нолики. Да и вскакивать каждый раз, когда за окном начинает кричать сигнализация, тем более когда рядом блеют десятки похожих сигналок, – тоже не самое большое удовольствие, скажу я вам.

Зато городские власти решили нынешним летом развлечь горожан поэзией, любовно и даже поэтично озаглавив инициативу «Литературный дворик». Суть ее заключается в том, что в каждом (ну или почти в каждом) казанском дворе писатели, поэты или просто известные люди читают горожанам стихи, окультуривая таким образом население. Вот товарищ Безруков, специально приехавший в Красу Востока, бросал в толпу строфы Лермонтова о Родине на улице Дубравной. Чуть раньше гражданин Хабенский, посыпаемый мелким дождичком, окультуривал народ на проспекте Амирхана (это уже так называемый Квартал, но в целом все тот же спальный район) стихами Заболоцкого. А до него небольшое хокку (хотя, может, это было и не хокку вовсе, а простой спич) прочел мэр Казани Ильсур Метшин, порадовав казанцев сообщением, что, мол, когда делаешь богоугодные дела, то «и дождь льется».

Товарищи – не побоюсь этого слова – отцы (города, конечно же)! Бросайте делать эти самые богоугодные дела. Ну их к лешему, этих лермонтовых и заболоцких. Лучше постройте людям парковки. Современные. Европейские. Многоуровневые. Места на городских окраинах предостаточно. Может, меньше мата станет в тех же «Литературных двориках», когда бампер одной машины упрется в бампер другой. Может, народ на окраинах как-то подобреет. Может, пить по пятницам начнут меньше, и такое состояние блага будет, как говорил Аркадий Райкин, что рука вместо бутылки сама потянется к томику Лермонтова.