Тридцать килограммов с ботинками

И весил-то он «тридцать килограммов с ботинками», а голос мощный – как ни у кого другого. Фото с официального сайта Аркадия Северного

Некоторым везет, как утопленникам. Вот сейчас, например, подфартило Тарасу Шевченко. 200 лет со дня рождения вроде бы, а у нас Крымский кризис, как его, возможно, назовут историки. Лучше бы никак не называли. Но поэту все равно не повезло. Стокгольмский синдром, агрессивная лояльность, не знаю, как назвать, но все украинское сейчас как-то не вполне ура-патриотично. Правда, литературные юбилеи у нас уже перестали быть шумными. Проходят скромно. Так что, думаю, юбилей Шевченко и без «украинских событий» тоже не слишком сильно гремел бы. Времена такие. Нам вот тут не так давно звонили по телефону. Здравствуйте, говорят, ваша редакция собирается как-то отметить столетие знаменитого филолога и литературоведа такого-то? Ах, такого-то? – отвечаем. Ну, знаете, сегодня мы как раз идем на один литературный вечерок, там, наверное, всем личным составом и отметим столетие вашего знаменитого филолога.  Времена такие. Не выбирать же. 

Вот и Аркадий Дмитриевич Звездин (12 марта 1939, Иваново – 12 апреля 1980, Ленинград), носивший звучный псевдоним Северный, тоже не выбирал. Ему тоже, в общем-то, повезло. Правда, вполне возможно, что тоже как утопленнику. Ибо как раз «король подпольной песни» Аркадий Северный и погубил Аркадия Звездина из Иванова. Ну вот не стал бы Звездин знаменитым на всю страну блатным певцом – может, даже сейчас был бы жив. Яркая жизнь почему-то короче. Можно много выпивать, но жить долго. Северного, конечно, сгубила водка. Но умер он от голода, от дистрофии. В Ленинграде 1980 года. В одном из документальных фильмов про Северного какой-то его товарищ так и сказал про него: весу-то в нем было тридцать килограммов с ботинками. Так и есть. Последние восемь лет жизни (то есть все годы «творческой деятельности» и бурной подпольной известности) Аркадий Северный вел жизнь неустроенную, часто бездомную, полуголодную. На всех «концертах» (правильнее сказать – подпольных записях), на всех «гастролях» (правильнее сказать – подпольных записях, пусть и выездных) ему охотно и много наливали. Он охотно и много выпивал. Что было – тем и закусывали. Но вы ведь понимаете: закуска не еда. Жить одной закуской невозможно. Все равно получается, что организм подкрепляется не едой, а водкой. Так что его диагноз – дистрофия – ужасен, но понятен. Умереть от голода в Ленинграде – что может быть символичнее? Но не в 1980 же году. Не в год же Олимпиады. Не менее, увы, помпезной и одиозной, чем нынешняя. Тогда был Афганистан, сейчас – сами знаете что. И анекдот наверняка знаете, что в 80-м Мишку отпустили после, а не до. Северный, кстати, отлично рассказывал анекдоты. Значительную часть записей составляют как раз анекдоты. Ну так ведь и жизнь наша – сплошной анекдот. Если рассказывать. Потому что анекдот, писала Тэффи, в котором живешь, – трагедия. Жизнь Северного и была таким анекдотом. И такой же точно трагедией.

Родился он 12 марта 1939 года в городе невест – в Иванове. Через год с небольшим после Высоцкого. Значит, ровесники. В смерти они тоже ровесники, умерли в один год, правда, Аркадий немного раньше. В 1956 году Звездин закончил школу № 25 («вот она проклятая, школа 25-я»; я тоже учился в 25-й школе, правда, в другое время и в другом городе), в 1957-м уехал в Ленинград. А мог бы в Москву. Мог бы учиться вместе с Венедиктом Ерофеевым. Бухали бы. Оба ведь скитальцы. С Высоцким – как с конкурентом – дружбы не вышло бы, конечно, а с Ерофеевым отчего ж? Ерофеев снобом не был. Да и Аркадий Звездин, как сказали бы тогда, был типичным скромным интеллигентным молодым человеком. И книжки читал. И в блатную песню он угодил, по одной из версий, из-за книжек. Правда, в Ленинграде, конечно же, а не в Москве. В 1957 году Звездин поступил в Лесотехническую академию им. С.М. Кирова. В начале 60-х зашел к другому студенту – Рудольфу Фуксу. Может, за книжками, может, еще за чем. Взял гитару, запел. Фукс был в другой комнате, решил, что кто-то включил магнитофон. Оказалось, что не магнитофон. 

Включили Аркадия Северного.

Тут он высокий. Таким и должен быть памятник. Фото автора

Первый, но далеко не последний, как оказалось, раз. Через десять лет фраза «Включили Аркадия Северного» будет звучать в каждом почти доме, будет касаться всей страны. Но тогда, в 1963 году, Фукс просто услышал его пение. Решили сделать запись, сделали. Считается, что как раз тогда и был придуман псевдоним «Северный». Но в тот раз как-то «не пошло». В те годы в Москве уже вовсю набирал популярность Высоцкий. А Северный учился и играл в студенческой команде в хоккей, потом работал экономистом в ленинградской конторе объединения «Экспортлес». Потом его забрали в Советскую Армию, служил лейтенантом в вертолетном полку. Вернулся, женился, родилась дочь…

Так все могло и закончиться. Жизнь, работа, пение на домашних вечеринках. Но Северный опять встретил Фукса. И тут они уже сделали настоящую запись. Она называлась «Программа для Госконцентра» и была, конечно, пародией на программу для Госконцерта. Потому что пел Северный – и попутно рассказывал (сценарий программы сочинил Фукс) – «одесские» блатные песни. Запись разошлась по всему СССР. О Северном тут же пошли легенды. Завораживающий баритон, удивительная манера говорить и петь (и рассказывать анекдоты) обманули всех. Ну, видимо, решили многие слушатели, перед нами запись старого зэка, который помнит прекрасно НЭП, сидел при всех режимах, а сейчас вот на старости лет решил записать песни и «разговоры». 

Не верилось, что такой мощный голос принадлежит невысокому тихому молодому человеку. Да, молодой человек, а жить ему оставалось всего восемь лет. Он пел и записывался под гитару и с различными оркестрами. В том числе и с музыкантами из ресторана «Парус» (впоследствии – знаменитые «братья Жемчужные»). Пел «классический» блатняк и совсем новые песни, часто написанные специально для него, пел и Высоцкого. Сделал запись небезызвестной поэмы «Лука Мудищев» (даже сейчас многие считают, что автор ее Иван Барков, хотя написана она, разумеется, позже), пел на стихи Саши Черного и Есенина, пел с Григорием Бальбером из Киева и Владимиром Шандриковым из Омска, да чего только не пел. Лечился от алкоголизма: в Ленинграде в Институте имени Бехтерева и в Москве – на Каширском шоссе. В Москве и других городах выступал в ресторанах, считается, что одно из таких выступлений было перед сборной СССР по хоккею. По слухам, пел и «для начальства», но, думаю, что только по слухам. Не было у него ни прописки, ни паспорта, как и у Ерофеева, кстати, но последний хотя бы то учился, то работал. А Северный ездил по всей стране, вел асоциальный образ жизни и пел блатные песни. К Олимпиаде вполне могли посадить. Не умер бы «вовремя» – боюсь, наверняка посадили бы. Если бы, конечно, нашли. Он умер оттого, что бомжевал, но и на свободе оставался из-за того же. Хотя могли бы свинтить на любой подпольной записи…

Почему такая популярность была у Северного, почему вообще блатняк? Ведь уже не 60-е, послесталинские, ведь Северный – человек 70-х. Первая и главная причина популярности жанра: бесцензурность. Барды матом не пели, не пели и про тюрьму. Разве что Галич. Барды не пели про полную нищету и разруху развитого социализма, про трущобы и притоны. Разве что Высоцкий, когда пел блатняк или про водку. Барды, как и эстрада, все больше про любовь и костры. И лишь изредка вырывалось и у них – почти у каждого приличного. Но изредка. А блатняк – только про тюрьму, только про водку, только про тоску и полную разруху развитого социализма. Были, конечно, среди относительно неподцензурных и рок-музыканты (кстати, о другом ярком представителе питерского музыкального андерграунда Сергее Курёхине читайте на первой странице сегодняшнего номера «НГ-EL»). Но они все же так или иначе ориентировались на Запад. На их разруху загнивающего капитализма, на их тоску и виски в их западных трущобах и притонах. Понятно, что все жанры смешивались и перетекали, у всех – у всех приличных – было и про водку с разрухой, и про несвободу, и даже слова не самые приличные иногда. Но вот именно что иногда. Высоцкий рвался к официальному признанию, Галича всегда сносило на политику. Остальные или про лыжи у печки пели, или про рок-н-ролл. И только блатняк «рвал душу», не уходя в рок-н-ролл или политику.

Главным же исполнителем блатняка… ну да, был именно он – Аркадий Северный. Который пел, в сущности, всего восемь лет, с 1972 по 1980-й. Потому что умер он 12 апреля 1980 года в ленинградской больнице имени Мечникова. 

В городе Иванове в 2010 году ему поставили памятник. Мы туда ездили с друзьями, специально на памятник поглядеть. Про Северного снято несколько документальных фильмов. Слава богу, ни одного сериала про жизнь и судьбу Аркадия Северного еще нет (про Безрукова – молчу, молчу). Написаны книги (Михаилом Шелегом, Игорем Ефимовым и Дмитрием Петровым, Рудольфом Фуксом, Ули Хуфеном и др.). Роман Дмитрия Тростникова «Знаменитость» до сих пор, если не ошибаюсь, выложен только в Интернете. Что тут сказать? Вы лучше книжку издайте, чем очередной «сериал» снимать.