Ночь, мороз и пьяный киргиз

В какой момент своей благополучной жизни мы перестаем им сострадать? Фото Reuters

Он сидел, словно китайский божок, прямо на замерзшем асфальте. Ноги крест накрест, куртка расстегнута, глаза закрыты. В темноте 25-градусного мороза я чуть о него не споткнулась, а он даже не пошевелился. Мое испуганное обоняние подсказало: явно не славянских кровей мужчина передо мной сильно пьян – до такой степени, что вряд ли понимает, где находится и что с ним может случиться в суровый январский мороз.

– Вставайте, вы можете замерзнуть! – затормошили безмолвного на вид вроде бы киргиза мы уже вдвоем с подошедшей женщиной в шубе. Тот мычал что-то невнятное, попеременно валясь в ноги то мне, то напарнице по несчастью. А потом вдруг внезапно встал – куцая шапчонка с головы слетела, между свитером и брюками показалась полоска голого тела – да как размахнется! Может, спьяну ему показалось, что кто-то покушается на его перекинутую через плечо сумку, в которую он вцепился мертвой хваткой левой рукой, а зато правой едва не попал моей соседке в глаз.

– Да пропади ты, поганец нерусский! – плюнула та в сторону буяна и пошла прочь.

– Эй, куда вы? – чуть не закричала я малодушно, но тут пришлось и мне уворачиваться от ставшего весьма подвижным пьяницы. Это сейчас рассказывать о произошедшем, может быть, смешно, но тогда никакой из сторон было не до веселья. Потому что, помахав кулаками, безымянный киргиз так же внезапно, как до того вскочил, вдруг сдулся, словно воздушный шарик, и снова повалился на лед бесформенной массой.

Стыдно признаться, на мгновение и мне захотелось сбежать от него, сделать вид, что я его не вижу и не слышу ругательств, произносимых на очень плохом русском. Тем более что была уже совсем рядом с домом, где меня, я точно знала, ждали тепло и вкусный ужин. Но как оставить замерзать человека, пусть пьяного, пусть задиристого, но все-таки homo sapiens?!

Моим колебаниям положил конец еще один подошедший доброхот, совсем молодой парень. Он и без моих сбивчивых объяснений понял, что здесь происходит. Вместе мы пытались сначала посадить, а потом поднять киргиза. Кто когда-нибудь общался с пьяными до беспамятства, тот знает, насколько тяжелыми они становятся в эти моменты своей жизни. Даже вдвоем нам было не под силу удержать бесчувственное тело.

– Надо дотащить его до подъезда, – объяснил порядок наших совместных усилий мальчик, назвавшийся Юрой. Легко сказать, но очень трудно сделать. Но иных вариантов не предполагалось. Вызвать «скорую»? Ну нет, я все еще помнила, как примерно в такой же мороз год назад дорогу к подземному переходу на Чистых прудах мне перегородило аналогичное пьяное мужское тело: руки-ноги в разные стороны, шапка валяется в нескольких метрах, а припозднившиеся редкие пешеходы очень аккуратно, но быстро обходят его стороной. Было уже поздно, я тоже торопилась, как и еще одна незнакомая девушка, но пройти мимо мы не смогли. Только-только по телевизору прошел сюжет про бомжей, как опасно им в такую погоду долго находиться на улице без движения: обморожение конечностей гарантировано. А тут прямо тестовая проверка – как ты себя поведешь, человек, гражданин, товарищ? Мы, ничтоже сумняшеся, вызвали машину «скорой помощи». А до ее приезда растирали пьяному лицо и руки, стучали о землю его ногами в ботинках. Надо отдать должное, «скорая» приехала довольно быстро, примерно минут через 20. Но кто бы слышал, как кричали на нас, не на пьяного, который был в абсолютной отключке, санитары, вернее санитарки.

– Разве вы не видите, что он пьяный, какого… вы нас вызвали, у нас, что, своих больных не хватает? – особенно не унималась одна. – И куда нам теперь его везти? До очередного перехода? 

И словно в наказание велела: 

– Вот теперь давайте помогайте его затащить вовнутрь (а тот, как назло, пришел в себя и стал от нас четверых отмахиваться, словно от назойливых мух).

Пьяных в «скорой помощи» не жалуют, потому что их некуда везти. Фото Дениса Кожевникова/PhotoXPress.ru

– А еще кто-то из вас двоих, – тут «скоропомощная» сотрудница мстительно прищурила глаза, – должен поехать с нами и подписать протокол вызова. 

До сих пор помню то состояние униженности, которое пришлось испытать, словно это мы с той замечательной девушкой, которая в итоге с ними и уехала, были пьяны и это из-за нас медработники, у которых наверняка был трудный рабочий день, вынуждены возиться с совсем не больным, но рискующим им стать в результате обморожения человеком.

И признаюсь, ругала себя разными словами и в этот раз, уже в этом январе, когда, спотыкаясь в темноте, помогала совсем незнакомому человеку тащить другого совсем незнакомого человека в тепло подъезда собственного дома. «Ох, нелегкая эта работа – из болота тащить бегемота», – одновременно и смеялся, и кряхтел Юра, принявший на себя основной удар по переносу человеческих тяжестей. Привалив киргиза к теплой батарее в подъезде, мы как-то неловко сказали друг другу «спасибо» и разошлись. Я – к лифту, мальчик – снова в ночь, и кто знает, не повстречался ли на его пути еще кто-нибудь, нуждающийся в помощи. Дома уже не хотелось ни ужина, ни спокойствия. Я все прислушивалась: не буянит ли отогревшийся от мороза и алкоголя мужчина, не клянут ли меня соседи?

Наутро от жертвы наших с парнем стараний не осталось и следа. Что сталось с ним, когда он пришел в себя, неизвестно, да и, если честно, неинтересно.

Гордиться собой тоже не приходится, потому что непонятно, что делать, если такое снова повторится. Более того, уже не знаю, с моей ли легкой руки, но подъездные места у теплой батареи в доме постоянно заняты. Об этом нетрудно догадаться, даже не глядя в ту сторону, потому что оттуда постоянно тянет дымком (сигаретами бродяг, наверное, тоже кто-то сердобольно снабжает), а иногда даже слышится не вполне русская и не вполне приличная речь. Но возмущаться нарушению подъездной тишины у меня теперь нет права – а вдруг это тот самый отогревшийся киргиз рассказал своим товарищам про место, где можно пересидеть лютость московских морозов?

Знаю, что есть целые сообщества волонтеров, помогающих таким людям – пьяным или оставшимся без крова и тепла бродягам, – не замерзнуть, не пропасть. Но вряд ли хватает их, таких самоотверженных на всех безрассудных, не думающих о морозных последствиях людей. А сколько нас, одетых в теплую одежду, сытых и благополучных, брезгливо морщится при виде действительно дурно пахнущих, а подчас и агрессивно настроенных бомжей, просто пьяных в метро, на улице, на вокзале. Да и в самом деле, за редким исключением, такие люди во многом сами виноваты, что оказались выброшенными на обочину жизни.

И все же теперь, в отсутствие и вытрезвителей (кто только не кидал в их сторону камень!), и простого сострадания у большинства мимо проходящих людей, ни у кого из нас нет уверенности в том, что однажды в студеную зимнюю пору, упав без движения прямо на улице, и не обязательно по причине алкогольного опьянения, мы сможем рассчитывать на чью-либо помощь. А может быть, и сейчас, в тот момент, когда вы читаете эти строки, кто-то может замерзнуть до смерти просто потому, что сам виноват, напился, а всем остальным до него нет дела.