Елена Семенова
Не надо исключать из отпуска дни на колесах. Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
Муж не любит летать самолетами. А если нет выхода – до Австралии, скажем, туннель еще не прорыли – то работает по схеме: с одной стороны, занесли, с другой – вынесли. Благо изощренные упаковки в дьюти фри нашему человеку не помеха. А я поддаюсь влиянию. Лечу, скажем, из Киева, а рядом дама с психологического слета. Пробежав по полосе, самолет делает захватывающий дух рывок. «Ах, – восклицает дама, – обожаю этот момент!» И я тут же начинаю испытывать от полета наслаждение, забыв о женщине, которая планировала на обломке с высоты трех километров и осталась инвалидом. Но в обычной ситуации рядом со мной в самолете маленький атомный реактор, фонящий: «Самолет сейчас упадет, упадет!» – и однажды доведший до трясучки, когда самолет, садясь при низкой облачности, выскочил на полосу через пару секунд после того, как вырвался из их плотной сметаны.
Впрочем, я тут не о самолетах, а о нашем любимом, романтичном и философском способе передвижения – о поездах. Постаравшись максимально избегать самолетов, решили путешествовать по железной дороге. А это ведь вдобавок интересно. Я, например, никогда не исключаю из отпуска дни на колесах. Новые станции, города, за окном сменяют друг друга пейзажи. Рядом могут оказаться забавные спутники или, наоборот, вредные, которые отравят жизнь. Но это уже – лотерея. Поразила дама, учинившая в кассе скандал: ей дали не женское купе. Если уж стараешься исключить из жизни все случайности – бери купе на двоих. Впрочем, от приключений и так не отобьешься.
Белорусский вокзал. Поезд Москва–Прага. Посадка еще не началась, и народ с чемоданами и баулами толпится у дверей. Вдруг откуда ни возьмись худощавый неухоженный субъект. Со знанием дела он нажимает большую кнопку и, несмотря на возражения проводников, вбрасывает в вагон спортивную сумку. «Сейчас вернусь, пива куплю», – заверяет он. «Ну, вот, уже и бомбу в поезд подбросили!» Черный юмор супруга вызывает у меня приступ смеха и ужаса. «Вот увидишь, сейчас он нашим соседом окажется», – иронически замечает Володя. «Не может быть, хоть бы это было не так», – яростно думаю я. Но у мужа безошибочная интуиция.
К слову, о трехместных купе. Опробовав их, мы поняли, почему иностранцы восхищаются нашими четырехместными. Сакральная троица здесь не работает. На два преимущества – умывальник в столе (который используют в известных целях во время длительной стоянки) и шкафчик с графином и бокалами (которые чаще не используют) – целый ряд неудобств. Главное – пассажиры не могут сидеть лицом к лицу, а тот, кто далеко от окна вообще таращится в стену. Чтобы разложить полки, надо звать проводника, а уж если он их разложил, то сидеть на нижней можно, только скрючившись в три погибели. В общем, наша полочная система после этого кажется раем.
Чинно беседуем с нашим неказистым спутником. Он оказывается вполне себе мирным, сообщает нам, что 12 лет живет в Праге, ему там нравится, в Москве бывает лишь наездами. Выуживаем информацию вроде того, где лучше выпить вкусного пива, поесть вепрево колено. «Я прочитала в путеводителе, что в Праге развито мелкое карманное воровство, причем воры умело отвлекают внимание», – между делом замечаю я. «Да, так оно и есть. Могу заверить от первого лица». Вот так. Все, как в фильме: разрешите представиться – вор. Тихо, спокойно, без надрыва и ажиотажа. Что делать, профессия такая!
«Только вот русских, – замечает собеседник обыденно, даже раздраженно, – ни фига не обманешь, с немцами удобнее работать». «Блин, – думаю я, – у меня же сумка как раз напротив его полки, а в ней косметичка с жемчугом». Когда он идет покурить, взвиваюсь наверх и перекладываю ее под подушку. От греха подальше. Чтоб спокойней было. Но все предосторожности были напрасны: вор оказался не на работе. Мы угостили его вареной картошкой, а он нас – драниками, купленными у белорусских бабушек. А на поезде он путешествовал не потому, что боится авиакатастроф. Просто в самолетах более жесткий контроль, реальнее попасть в лапы полиции.
«Вагонные споры – последнее дело, когда больше нечего пить, и поезд идет, и бутыль опустела, и тянет поговорить» – это о нашей железнодорожной романтике. Лет пять назад мы возрадовались – наконец-то у нас вагоны с кондиционерами и вакуумными туалетами, которые, по словам знакомого (за верность не поручусь), изобрели наши. Правда, он же рассказал, что гениальное устройство, возмущающее смачным чпоком уши пассажиров крайнего купе, временами может сработать с точностью до наоборот. Не всосать, а выплюнуть. С тех пор всегда (на всякий случай) перед нажатием кнопки закрываю унитаз крышкой.
Но, увы, не так долго мы восторгались чистыми туалетами и кондиционером. Частенько бывает, что покупка плацкарта – это полная лотерея. Если не заказывать через Интернет, то на популярных южных направлениях в кассах уже через два часа после начала продаж хороших мест нет. По слухам, лучшие билеты молниеносно скупают фирмы. Самый, как сейчас говорят, трэш, когда попались два боковых верхних в разных отсеках. Вот тут-то и ощущаешь во всех красках прелесть вагонной общаги.
«Так, давай все-таки водку к вечеру, – договариваюсь с Володей, – мне книжку дочитать нужно». Я-то еду на книжный фестиваль, а он отдыхать. Тем не менее заручаюсь милостивым согласием. Нет, я совсем не фурия. Я даже чересчур спокойный человек. Но в плацкартном поезде Москва–Одесса ситуация накалилась так, что поколебала-таки мой дзен. Для начала милая Володина соседушка сразу разложила постельку, исключая возможность ему где-нибудь присесть. Единственное, что остается в этом случае, – ютиться на краешке противоположных полок.
Но и эту счастливую участь скоро отсекли. Ехавшие напротив бабушки с внучатами деловито развесили в качестве ширмы цветастую душевую занавеску, тут же начав за ней активную деятельность. Каждую минуту они бегали к титану и носили воду целыми кастрюльками. «Да, – восхищенно ворчал Володя, – заготовка в промышленных масштабах». В общем, я читала комментарии к роману «Алмазный мой венец», оглашая занятные места мужу, а он болтался в проходе, ежесекундно преграждая дорогу пассажирам, балансирующим с кружками раскаленного ролтона.
И вот тут откуда ни возьмись перед нами возник бравый, опохмелившийся, я бы сказала, матросик, но матросской формы не было. Заводной такой паренек в майке и трусах, с настроением «ой, трубы горят». «Ребята, спасите. Вы водку пьете? Весь вагон обошел, никто не хочет». Через пять секунд он уже рядом как штык с кружкой и с закуской. По Володиному хихиканью чувствую: сейчас начнется. «Нет, спасибо», – говорю натянуто-вежливо. «Ну, ребята, почему? Я проснулся, мне грустно». – «Да что мы, скоморохи, что ли?» – срываюсь я. Не мат, конечно, но неожиданно – срабатывает.
Однако хватит пугать – во второй половине рейса тучи рассеялись. Когда моя соседка улеглась в постель и мы уже оба мотались без сидячих мест, удалось застолбить местечко рядом с открытым окошком, напротив купе проводников. Мы, как детишки, высовывали туда головы и руки. Усатый рассудительный проводник благодушно подшучивал над нашими возлияниями из-под полы, а тоже подкрепившаяся проводница настырно пыталась загнать нам фирменный подстаканник РЖД. А вот каких неурядиц нам реально удалось избежать, мы поняли ближе к ночи.
«Матросик», проквасив весь день, устроил шоу. В последние секунды перед отправлением со станции он в сползших трусах пронесся по вагону с криками «Подождите!» и, выскочив, купил огромного мехового панду – не себе (!), а ехавшему рядом мальчику. А ночью к проводникам явилась делегация из пассажиров, ехавших с «матросиком» в одном купе. Что ж, благодетель, извергавший на них со второй полки свои органические массы, по итогам петиции был ссажен с поезда. Честно сказать, парень-то он был неподлый и незлой. Особенно по контрасту с сокупейниками, кои, поджав хвосты, отказались подписывать накатанную проводниками жалобу.
Нет, я не против комфорта. Купейный вагон очень хорош, когда едешь компанией. Но в плацкарте другое – неудобства уходят на задний план, когда болтаешь со старушками-сестрами, возвращающимися из Феодосии, учишь пятилетнего мальчишку тренироваться на верхних полках, как на брусьях, наблюдаешь, как таможенники делают выговор нагруженным коньяком молдаванкам (при этом ничего у них не конфисковывая), покупаешь воблу или вареную кукурузу, а потом шкалик «Хортицы» у одесского торговца с тележкой и повязкой а-ля повар или а-ля пират: «Коньячок на стоячок, водку – чтоб соблазнить молодку! Аккуратно, ноги с дороги. Все в порядке, крови нет?» А если вдруг спросят: «Вы водку пьете?» – можно отвечать так: «Пьем, только в самолете от стресса, а в поездах – для радости».
