Автор с будущими гвинейскими железнодорожниками. Фото из архива автора
Читая курс «Отечественная история» в Московском государственном университете путей сообщения (ранее всем известном как МИИТ), я часто слышу и сам повторяю фразу, в которой сидит уже почти двухвековая история российских железных дорог: «Наша колея пятнадцать-двадцать!» Это – о рельсах, лежащих на расстоянии 1520 мм друг от друга: русский стандарт, действующий по сей день на всей территории бывшего СССР, Финляндии (наследие Российской империи), части Китая (знаменитая КВЖД) и Монголии. Пару недель назад заместитель председателя Совета Федерации Вячеслав Штыров рассказал мне о тяжелых переговорах на Парламентской ассамблее АТЭС во Владивостоке, в частности с монгольской делегацией, по вопросу, какой останется их колея.Неожиданно ж/д тема остро встала на пересечении тем экологии и Киотского протокола. Оказалось, для выяснения того, кто как загрязнил атмосферу и кто кому, собственно, будет платить, нужно покрыть страны сетями, примерно как в сотовой связи, измерительных станций, 2 млн. долл. каждая. Мне уж не раз доводилось писать об «асимметричном ответе» нобелевского лауреата Поля Крутцена и нашего академика Георгия Голицына: передвижная станция катит по железной дороге, замеряет и… киотские мудрецы по своим протоколам выписывают счета.
Для больших стран это стало настоящей эврикой, но… Когда вагон-лабораторию решили купить США, вдруг выяснилось, что на тепловозной тяге она не работает: выхлоп «забивает» все тонкие, чуткие приборы. Примерно как Гергиеву репетировать рядом с отбойным молотком. А в США, уж извините, но железные дороги не электрифицированы, то есть отстают от экологического стандарта советских ж/д еще 1960-х годов…
Но кроме этого стального следа империи признанным в мире стандартом пока остается сам «русский путеец»: создатели крупнейшей в мире Транссибирской магистрали; инженер и талантливый писатель Гарин-Михайловский, устоявший перед уговорами (понятно, что не «пустыми») всего купечества Томска и проведший трассу мимо. Инженер Попов под Иркутском строил сложнейшей экспериментальной конструкции мост и на первое пред очами губернатора Горемыкина испытание тайком сунул в шинель револьвер: застрелиться в случае неудачи… Об этом историческом эпизоде Валентин Распутин писал в книге «Сибирь, Сибирь…».
Министр путей сообщения князь Хилков на период строительства, пожалуй, сложнейшего в мире ж/д участка, знаменитой Кругобайкалки, переехал со своим штатом на берег Байкала, на станцию Слюдянка. Пять лет, включавших и Русско-японскую войну, Транссиб работал с помощью решения, в мировой практике более не воспроизведенного. Зимою на байкальский лед укладывали шпалы, рельсы и проводили облегченные составы. Набоков в «Других берегах» вспоминал впечатления юности: в Европе открыткам с картинками того Транссиба вроде и верили (фотографии все ж!), и не могли до конца поверить.
Все вышесказанное объясняет то, что и сегодня, как отражение вековой репутации, в МИИТе много зарубежных студентов. Конечно, особенно заметны посланцы Азии: Китай, Индонезия, Таиланд…
А в 2012/13 учебном году мне в одной группе (специальность «Строительство мостов и тоннелей») довелось обучать двух гвинейских студентов. Общий курс отечественной истории на семинарах я украшаю железнодорожной фактурой. Как раз в феврале на теме Русско-японской войны я подверг воображение африканцев серьезному испытанию – представить тот байкальский лед, выдерживающий железнодорожный состав (технические условия, вес, удельная нагрузка будущим мостостроителям были знакомы).
Машинист паровоза. Почтовая открытка начала XX века |
Теперь слово о моих героях. Драмэ Альфа Ибрахима и Диалло Ибрахима – по стипендии фирмы РУСАЛ поступили в 2011 году на подготовительный факультет МИИТа, изучали язык. С 2012-го они на факультете «Строительство мостов и тоннелей». И как завершался их доклад: «Мы будем учиться по специальности пять лет, после этого вернемся домой, любимая страна Гвинея, будем работать для РУСАЛ».
По осторожной улыбчивой вежливости мои гвинейцы поспорят и с китайцами, выигрывая у наших «за явным». За аккуратную посещаемость тоже довелось ставить их в пример. И очень забавно наблюдать за процессом их освоения. В сентябре, соглашаясь с чем-либо, они только энергично кивали, а в марте, когда я говорил, что к докладу им нужно будет принесли карту Гвинеи на флэшке, ответили хором: «Да бес проблем!» В сочетании с прежней манерой общения этот подхваченный где-то оборот произвел комическое впечатление.
Их доклад начинался, конечно, с Секу Туре, первого президента, вождя освободительного движения, писателя. Друг Советского Союза, при котором Гвинея прочно обосновалась в регистре «стран социалистической ориентации», Секу Туре правил с 1958 по 1984 год. После его смерти полковник Лансана Конте сменил ориентацию на прозападную. Крах СССР, казалось, и вовсе закрыл нашу гвинейскую страницу. Но…
Лансана Конте хоть и правил поменьше Секу Туре, всего каких-то 24 года, однако дожил и до момента, когда Россия поднялась, снова стала играть важную роль. Вспомнил, что военное образование он получил в СССР, приехал, встретился с президентом Путиным, заявил: «Я хорошо знаю русских людей, несмотря на то что это мой первый визит в Россию. Именно благодаря вашей стране (СССР) я сумел занять высокое положение в гвинейской армии и затем уже стать президентом».
Правда, после Конте президенты замелькали – свержения, убийства, смертельные ранения. Но поскольку на моем преподавательском календаре «СССР после войны. Создание социалистической системы», для слушавшей аудитории я спросил Драмэ Альфа: «А сейчас в Гвинее – социализм?» И получил совершенно уже бесподобный ответ: «М-м… пока нет».
Вычисляя примерно траекторию освоения гвинейцами наших реалий и «виртуалий», я предполагаю: наверно, социализм через СССР у них как-то слегка ассоциируется с Россией. Плюс уже в курсе, что короткие «да», «нет» – не совсем вежливы и на вопрос преподавателя: «Вы готовы сегодня отвечать?» – более правильным будет: «Нет, пока…»
Гвинея – достойное опровержение штампу «кормили Африку». Там – половина или 2/3 (по разным источникам) мировых запасов бокситов. А поскольку алюминий – это бокситы + электроэнергия, наши новые алюминиевые короли, имея заводы, электростанции и совершенно забыв этот, которого «м-м… нет пока», рванули в мир за сырьем. И фирма РУСАЛ построила в гвинейской Фрие комплекс, дающий 618 тыс. тонн глинозема и 2,1 млн. тонн бокситов в год. Это очень много.
Но глинозем и бокситы – сырье невеликой удельной стоимости, а значит, логистика, транспорт имеют решающее значение. Российская компания, один из крупнейших работодателей Гвинеи, владеет значительной сетью железных дорог, более 160 км, и вкладывается в ее расширение. Вот почему в Москве, близ метро «Менделеевская», вы можете всегда видеть вежливо улыбающихся будущих железнодорожников африканского облика.