Алексей Малашенко
Опасный «зацепинг»: тинейджеры XX века катались сзади трамваев. Этого – на закорках электропоездов. Фото Николая Дудукина/PhotoXPress.ru
Электрички за последние лет 40 почти не изменились. Разве что некоторые из них перекрасили в красноватый цвет. Остальные как были танковой раскраски, так такими и остались. Ездят они чуть быстрее, стали чуть почище, а в самых передовых даже появились – в первом и последнем вагонах – туалет типа «сортир». Не Швейцария, но и этому будешь рад при крайнем случае. Одного понять не могу. РЖД – теперь чуть ли не очаг модернизации. По трассе Москва–Калуга станцию Востриково в Сколково переименовали и плиткой выложили. Цены выросли так, что Абрамовичу скоро придется зайцем ездить. А сортиры, какими были в Гражданскую войну, такими и остались. Похоже, покуда Путин совещание с путейцами в электричкином вагоне не проведет, так все и останется.
Коль про цену упомянул, то от Зосимовой до Москвы и обратно 231 (двести тридцать один) руб. Если скажу, что раньше (в 90-е годы) все удовольствие стоило 1 (один) руб. 10 коп., то молодежь и не поймет, и не поверит.
За оплатой проезда следят контролеры и нестарые контролерши в красных куртках. Контролерш больше. Они, как правило, ухожены, некоторые смотрятся даже кокетливо. Возникают в вагоне эти стражи железнодорожных маршрутов всегда неожиданно, где и на какой станции они появятся, предсказать невозможно. Носители красных курток безжалостны к зайцам, но эта безжалостность скорее профессиональная и не носит садистского оттенка. Кстати, если по каким-то причинам билета у вас нет, то вы можете купить прямо у проверяющих. Стоит такой билет на полтинник дороже. Неплательщиков загоняют в тамбур последнего вагона, откуда спроваживают на ближайшей станции на улицу. Те несутся вдоль поезда, чтобы, вскочив в соседние вагоны, продолжить свой бесплатный путь.
Зайцы бывают наглые, веселые, грубые, и всем им глубоко чуждо раскаяние. Они уверены, что этой железной дороге, этому государству можно и нужно не платить. Это своего рода месть – «партии жуликов и воров», экс-министру обороны, депутатам Госдумы, которые обзавелись имуществом в американской Флориде и европейских Альпах. Логика здесь железная: если им можно все это, почему мы должны платить за билет на электричку. Не знаю, кто там у Чурова голосовал за «Единую Россию», но за свой вагон ручаюсь – никто.
Население моего вагона достойно социологического изучения. «Всякой твари по паре» (между прочим «тварь» звучит не так уж обидно, на чешском «тварж» – лицо), а выражаясь по-ученому – срез общества. Кстати, еще два слова о переменах, произошедших за последние лет 20. Раритетом стал грязный и вонючий бомж, сократилось количество громкого мата и нет явных, громко орущих алкашей. Публика стала в каком-то смысле симпатичнее. Мне симпатичнее.
Народ в нашем вагоне рассудительный, читающий. Прессу продает слепой, в темных очках человек по имени Александр. Александру лет за 50, у него жена, а друзья доводят Александра до Зосимовой Пустыни всегда в одно и то же время: к 9.26. Вся компания – иногда это, помимо Александра, любящий выматериться мужичок, чаще разговорчивые дамы – садится в первый вагон и обсуждает новости, фрагменты личной жизни. Спустя две остановки Александр встает и идет продавать свои газеты: «Аргументы…», «Комсомолку», еще что-то. Я покупаю «МК». Раньше он стоил 10 руб., теперь целых 11. Вы скажете: «Ерунда». Но 10 руб. – это одна монетка или бумажка. А 11 – уже нужно шарить рубль или заставлять Александра искать сдачу. У меня один рубль бывает не всегда, я даю два и говорю: «Ну ладно», – но Александр всегда находит рубль сдачи, и я жду, пока он положит его в мою ладонь. Кстати, на обратном пути этот же «МК» продают за 15 руб. Я на обратном пути газет не покупаю. Не хочу предавать Александра.
Александр мне очень симпатичен. Он меня не знает и не узнает. Но «Независимую…», мою самую любимую, с этим текстом я ему обязательно передам.
Хотя у нас в электричках чего только не продают… Лупы с подсветкой, ручки, календарики, фарфоровые «вечные» ножи, детские книжки, колготки, всеклеящие клеи, средства для чистки всего от всего, мазь от артрита (барсучий жир), диски с наилучшими фильмами, детские вертолетики, кошельки и кошелечки, записные книжки, платки, воздушные шарики, составы для поливки цветов. И, понятное дело, продается пиво и все, чем его можно закусить. Чтоб водку продавали, не слышал. А вот про мороженое – да. Представьте, за окном под минус 25 – я ж про зиму пишу, – а женщина в шапочке и с корзинкой: «Покупайте мороженое!» Есть даже такая не то быль, не то легенда: приехал военной зимой сорок какого-то в Москву один великий француз, генерал де Голль, посмотрел, как в нашу отечественную холодрыгу русские едят эскимо, и сказал: «Такой народ не победить!» В ныне мартовском, не по сезону зимнем, вагоне 2013-го рожки раскупают бойко – преемственность поколений налицо. Хотя лично я мороженое в стужу не ем. Может, я и не русский вовсе?
Еще в электричке поют – кто под гитару, кто под аккордеон. Голоса у певцов невнятные и противные. Совсем лихо приходится, если музыкант пристроится совсем возле тебя, а утром так хочется прожить лишние полчаса в полудреме, не снимая шерстяных перчаток. О чем поют? Обо всем – от любви-разлуки до афгано-чеченских походов. В искренность афгано-чеченцев верится с трудом. Наверно, их выручка не столь велика, у некоторых из-за не вполне убедительного имиджа бойца (кепка с козырьком, а сзади болтается немыслимой величины пустой рюкзак) вообще по нулям... Самым успешным, на моей памяти, оказался парень, который на обратной дороге, то бишь от Киевского в Калугу вдруг затянул: «Есть только миг…». После рабочего дня усталые люди настроены философски. Песня попала «в масть», денежки через одного так и посыпались. Давали певцу в основном мужчины. Я тоже дал – нет, все-таки я русский (или постсоветско-русский).
...В электричке важно, с каким настроением ехать. Главное, не торопиться, не бояться опоздать. Особенно зимой или даже весной, похожей на зиму. Тогда ты сам создашь себе уют, особенно если станешь незлобно рассматривать своих попутчиков.
