Не вышли временем

Эта скульптурная композиция в центре Москвы – песочные часы – напоминает нам о бренности бытия.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)

Эскалаторы в питерском метро бывают иногда такой длины, что конца спуску-подъему не видно. Говорят, что можно довольно легко отличить питерца от, например, москвича по тому, как он пользуется эскалатором. Питерец спокойно стоит себе, позволяя лесенке увлекать его в подземные глубины, а москвич летит по ступенькам, причем и вверх тоже. Куда не торопится питерец и опаздывает москвич? Кажется, дело в привычке и в нашем личном восприятии времени. Кстати, московские эскалаторы – одни из самых быстрых в мире.

Звонок по мобильному телефону: «У тебя есть минутка?» Одна из наиболее употребляемых фраз: «У меня нет времени». Мы носим часы на руках, в карманах, постоянно сверяя свой бег с бегом стрелки по циферблату. И чем дольше человечество живет, тем тщательнее оно измеряет свою жизнь с помощью часов. Если раньше было достаточно лишь одной часовой стрелки, то теперь жизнь измеряется порой стотысячными долями секунды. И это имеет значение!

Ощущение времени у человека больше все же субъективно, и ускорение происходит оттого, что мы сами себя гоним пинками от рождения к смерти. Ускорение, естественно, распространилось не на все социальные слои, а лишь на наиболее активные, которые двигают наш техногенный мир вперед. Мама – ребенку: «Поторопись, ты не успеешь!» Куда? Не важно! А если не успеешь, то что? Опоздание сделать то или иное дело может иметь эффект домино: течение жизни рискует поломаться на неопределенном отрезке в будущем. И мы, опоздав куда-то, стараемся догнать ускакавшие от нас события, которые несет временной поток, созданный определенным крупным сообществом по правилам, которые это сообщество само не до конца понимает.

Сейчас в абсолютно ненаучных кругах витает мысль о том, что время, текущее, так сказать, в нашей системе отсчета, сжимается. Меняется не мерка, а то количество событий, которое происходит за единицу времени. Из чего делается вывод, что мы медленно, но верно приближаемся к темпоральному коллапсу, когда за единицу времени не произойдет ни одного события, то есть время при этом исчезнет вовсе просто за ненадобностью, – как впрочем, получается, и вселенная. Вполне вероятно, что крупные ученые и мыслители, которые серьезно занимаются проблемами развития окружающего мира, знают (или догадываются), что происходит с нашей системой. И речь сейчас, собственно, не о коллапсе вселенной, а о том, что чаще всего коллапс случается у человека в голове.

Торопиться жить заставляем себя мы сами, все яснее сознавая, что времени, отведенного нам природой для активной жизни и деятельности, просто ничтожно мало. Вероятно, что в недалеком прошлом этим вопросом не заморачивались и никуда не торопились. Промышленная революция XIX века в прямом смысле подбросила дров в топку человеческой жизни, пересадив индивидуума из повозки сначала в паровоз, потом, позже, – в самолет; потом он попал в Интернет. Все транспортные линии прежде всего являлись способами передачи информации. Сначала – вместе с телами пассажиров, а теперь тело может лежать на диване и транспортировать свои устремления со скоростью передачи данных в Сети.

Каждый такой скачок в скорости больно бил и продолжает бить по нервам. Известно, что человеческая психика довольно болезненно реагирует, когда ее носитель – тело – перемещают с высокой скоростью. Это может быть частным случаем нашей реакции на ускорение жизни в целом. Тогда при чем тут сетевые путешествия? Действительно, передача данных через Сеть скорее всего не оказывает прямого воздействия на психику, как перелет через океан на «Конкорде». Но сократив расстояния на планете почти до нуля, количество поступающей и передаваемой информации увеличилось настолько, что, даже летай «Конкорды» каждую секунду, они не передали бы даже сотую долю тех данных, что проходят по Сети сейчас. Количество информации и скорость обмена данными уже вышли за пределы восприятия психики нормального среднего человека. Эта скорость увеличивает ритм жизни, укладывая в одну минуту то, на что в прошлом потребовалась бы неделя. Но нам это нравится: как много мы можем успеть! Но вот в чем вопрос: а зачем?

Каждый год на бытовом уровне нам предлагают увеличение скорости общения не только путем увеличения пропускной способности каналов, но и путем сжатия данных. Вернее, скорость нашей жизни требует экономить время буквально на всем: от еды до сна. Общение между людьми также подверглось сжатию. SMS – отличная вещь, сформировавшая особый скоростной вид передачи данных путем сжатия смысла сообщения до нескольких слов. Никто не будет писать в SMS: «Милая, как настроение? Может быть, сходим сегодня поужинать?» Но напишут примерно следующее: «Ты как? Вечером свободна?» И в зависимости от уровня отношений между людьми это самое «ты как» может быть нейтрально окрашенным, или же заботливым, или же, наоборот, холодным. Информация в SMS автоматически накладывается на эмоциональный шаблон, который присутствует на стороне получения. Следующий прорыв в средствах связи – передача информации посредством прямого контакта разумов на расстоянии. Вероятно, это случится тогда, когда объемы данных увеличатся настолько, что не смогут быть переданы с требуемой скоростью. Чисто физиологически есть мнение, что наш мозг способен к такому стилю общения. Если на подобного рода коннект будет цивилизационный спрос, то предложение не заставит себя ждать.

В метро всегда одно и то же: скученность, томительные паузы, брошенные на ходу слова. Фото Reuters

Само понятие «даром тратить время» вполне можно рассматривать как стремление человека увеличить продолжительность жизни. Если медицина тут пока бессильна, то мы делаем это за счет резервов нашего мозга: человек XXI века успевает за период полноценной активной жизни, который для мужчин составляет всего-навсего лет 30, а для женщин и того меньше, сделать гораздо больше.

Ускорение и стремление вместить в активную жизненную фазу максимально возможное количество действий, естественно, отражаются и на психике, и на здоровье. Мы так разогнались, что сутки мелькают, как пейзаж за окном скоростного поезда: все смазывается. Мы видим общую картину: знаем, где мы едем, куда, а вот мелочи типа коровы, которая пасется на лугу, мы уже не заметим, пока корова не выйдет на рельсы и не обратит на себя внимание. Вероятно, в скором времени мы на такой скорости жизни будем способны различать не только коров, но и, скажем, гусей, но пока скорость – вот парадокс – загоняет нас в гроб гораздо быстрее, чем мы думаем, на самом деле не успевая уложить в активную фазу все наши планы. Психозы и неврозы – словно хвост кометы, который несется как за, так и перед нами. Хорошо, если это не приводит к самоубийству или тяжелым физическим недугам. Пока человечество не адаптировалось к набранной им скорости, фраза «Время – наш враг» будет актуальна. Но уже появляются люди, для которых время – друг, и есть шансы, что цивилизация не закончится многозначительным SMS, состоящим всего из одного знака «?».