Параллельные миры Южного Урала

На волю, в пампасы...
Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Лучшее лекарство от усталости – велосипед. И жара под 40. И озеро справа по борту. И любимый пес Гоша, который трусит рядом, высунув язык и посверкивая яркими белками глаз на доброй черной морде. Когда становится совсем тепло – можно искупаться. Вот только надо постоянно помнить – ты в уральском Гарлеме. На чужой земле.

Дачный поселок, где строю который год, подобно пану Тыкве, свой мини-рай из красного кирпича, – слева, в полукилометре от тропы. Летом (а то и зимой) он населен благополучным в общем народцем: это спокойные семьи с детьми, отдыхающие вместе или порознь в окружении близких и дальних родственников.

Незримая граница проходит по пустырю, отделяющему ухоженные дорожки и аккуратные домики, окруженные цветущими газонами, от «прерий дикого Запада» уральского розлива. В зоне отчуждения – буйно цветущие травы с человеческий рост и саранча, с которой нынешним летом бороться бесполезно, потому как – встала на крыло. Отвратные насекомые бьются в спину, пикируя под колеса, норовят запутаться в волосах, отвлекая от простой мысли – как хорошо ни о чем не думать. Почему-то поселок саранча игнорирует. Вероятно, ей претит всякая заурегулированность существования.

Впрочем, главная опасность исходит вовсе не от саранчи. Вся эта мерзость, по сути, – просто крупные летающие кузнечики. Возможно, некоторые граждане с развитым художественным вкусом даже найдут эстетически значимым сочетание бутылочно-зеленых стройных ножек с оранжево-белесыми подкрылками этих тварей. Кто-нибудь – только не я.

Бояться надо не макси-кузнечиков, а простых граждан, жителей славного города Оренбурга, полюбивших это озеро за доступность (находится в городской черте) и возможность непритязательного отдыха с бутылочкой (или ящиком) пивка (а то и чего покрепче). И чтобы бояться правильно – в меру, с умом, то есть не теряя головы и не отказываясь от удовольствия прокатиться на байке, следует соблюдать несколько простых правил. К сожалению, постигаешь их методом тыка, то есть – проб и ошибок.

Первое: следует свести к минимуму общение с пьяными компаниями на берегу. Для этого по выходным выбирать дороги подальше от озера. Если от контакта уклониться не удается, сводить общение к минимуму, мимикрируя под безобидного «чайника» и при первой возможности сливаясь с пейзажем. Правило второе: научись быстро бегать или крутить педали.

В тот день 38 по Цельсию загнали-таки Гошу в озеро – водички испить. И тут же из кустов раздался нетрезвый и недвусмысленный приказ: «Дай-ка, Маня, мне кирпич, собаку убью на фиг». Разумеется, фраза сильно отредактирована и сокращена. Вступившись за своего красавца, тигрового кане-корсо, получаю в лоб: «Ты, что ли, мне помешаешь?» Гражданин вышел из кустов уже с ножом в правой руке и обломком кирпича в левой. Я поняла, что его Маня отличается высокой степенью исполнительности. «Убери собаку!» – дико кричал любитель пляжного отдыха, размахивая ножом, в то время как Гоша (в Москве соседи по дому уважительно зовут его Георгий Николаевич) мускулистой пантерой ходил между мной и нападавшим, не понимая, почему я медлю с командой «Взять!».

А вот почему: гражданин был не один. На траве его ждали собутыльники. И в случае любого конфликта у него будет 20 свидетелей, что я сама бросилась на него с ножом да еще травила собакой. А он оборонялся. Закон жизни – или джунглей? – провинциального города: чужие здесь не ходят. Потому вскакиваю на велосипед и удираю, пригрозив напоследок: «Стой, мерзавец, и жди – сейчас вернусь». В доме – разрешенная травматика, которую под купальник не засунешь во время прогулки. Снова выехав на пустырь, вижу вдали своего обидчика – рядом с ним уже полицейская машина. Он и вправду испугался… Злость сразу проходит, и я снова – слабая дачница, овощ с блаженно-пустой головой.

Не все так одномерно и однозначно, однако. В лагере потенциального противника встречаются адекватные, незлобивые люди. Они сразу распознают в моей собаке родственную душу. Интересуются возрастом и породой. Угощают шашлыком. Однажды Гоша обнаружил на берегу целующуюся парочку – и невозмутимо прошел между сидящими парнем и его девушкой, лизнув ее в подбородок, к всеобщему удовольствию.

Виды на урожай. Фото Reuters

Откуда агрессия в отдельных человеческих экземплярах? Раньше, кажется, ее не было так много.

Жизнь в Оренбурге неуловимо меняется. Много лет люди пытаются приспособиться к переменам. Позади – ожидания, которым никак не удается сбыться. Напротив: смутно догадываются граждане, что государство объехало их на хромой козе. Эйфория от пребывания на престоле сразу двух правителей с высоким рейтингом проходит, оборачиваясь трезвым пониманием – впереди трудные времена. Предвыборные обещания власти завершились ожиданием роста тарифов, цен на бензин и еду.

На территории нашего поселка сильно прибавилось за год недостроя: особенную жалость вызывают скромные деревянные одноэтажные строения, печально обернутые к озеру пустыми глазницами незастекленных окон.

Нездоровая апатия охватила жителей одного из самых процветающих районов области – Соль-Илецкого. Людей здесь ждет огромный урожай арбузов, который неминуемо приведет к резкому падению цен, и фермеры окажутся на грани разорения. В других местах пожирает будущий урожай саранча, которую так и не удалось победить: ровно 10 лет назад я давила ее с хрустом колесами «Тойоты» на оренбургских дорогах, и вот сегодня – снова... На поля, обглоданные зелеными монстрами, больно смотреть.

Чему удивляться? Для задыхающейся российской экономики, зажатой в тиски государственной «заботы», все может обернуться бедой: и богатый урожай, и нашествие насекомых.

Граждане не отчаиваются. Сопротивление стало привычкой, вросло в быт. На каждое действие властей им есть чем ответить.

Вот только ответ этот чаще всего неформальный – вне закона, на который никто всерьез не рассчитывает. Удивительный случай произошел в том же поселке. Ограбили по соседству дом – выломали окна и двери, и несколько дней никому из местных жителей не приходило в голову позвонить в полицию. Они что-то такое знали о ней, что лишало смысла этот естественный поступок. Позвонила я. И поняла, почему этого не сделали другие.

Трое сотрудников приехали на «Газели», открыли ржавую дверцу, которая тут же отвалилась, и стали дотошно расспрашивать меня – свидетеля. Долго записывали – кто такая, в какое время выгуливаю собаку, когда в первый раз заметила открытое у соседа окно... Попутно, заметив мое нетерпение, девушка-следователь прочитала лекцию на тему о том, как важно быть сознательным членом общества. Я в ответ поинтересовалась: какова у них раскрываемость по грабежам? Ответа не последовало. После отъезда бригады правоохранителей выяснилось, что они забыли закрыть кран в доме, и на асфальте за ночь образовалось от протечки небольшое озеро...

Небрежение государством, восприятие его как враждебного, в лучшем случае – бесполезного заставляет людей прибегать к самообороне, самосуду, обзаводиться личными связями в силовых структурах. Человек с ножом на пляже, видимо, или сам был полицейским, или имел прочные связи с местными силовиками. Потому что за две минуты к обычному гражданину полиция не приезжает. Природа не терпит пустоты – параллельно атрофированным институтам государственного управления выстраиваются системы полупреступного содержания. Они действуют не по закону, а по понятиям – тех, кто покупает их услуги. А по-другому часто и не выживешь.