Мусульмане рвутся в мавзолей

Апофеоз паломничества – посещение усыпальницы Имама Резы.
Фото с сайта www.alkafeel.net

Паломничество к шиитским святыням – дело не совсем безопасное. Об этом думаешь каждый раз, когда приходит очередное сообщение о взрыве в том или ином городе, священном для последователей этого течения в исламе. Вчера прогремели взрывы в иракском городе Кербела. Недавно в Багдаде погибли десятки паломников, направлявшихся к мавзолею Имама аль-Кадима.

Незадолго до этого мне довелось посетить место поклонения другому шиитскому святому – Имаму Резе в иранском городе Мешхед. Конечно, Иран – не Ирак. Здесь поддерживается порядок, власть крепка, а шииты контролируют власть в государстве. Поддержка религиозного паломничества – часть государственной политики, и это чувствуется во всем. Так что у мавзолея Имама Резы защита от террористов, настроенных против шиитов, обеспечивается намного лучше, чем в тех странах, где шииты в меньшинстве или царит политический хаос.

Но дело не только в терроризме. Накал эмоций у гробниц шиитских имамов так высок, что существует постоянный риск быть затоптанным толпой, забывающей обо всем в религиозном экстазе. В этом я убедился, как говорят, на своей шкуре, когда поток паломников вынес меня к усыпальнице Имама Резы...

Но обо всем по порядку. Сначала немного о мавзолее и об Имаме Резе. Он жил в VIII веке и был восьмым в династии тех потомков Пророка Мухаммеда, кого шииты считают своими политическими и духовными лидерами. Имамы, по вероучению шиитов, обладали сакральным статусом и особыми возможностями толковать Коран, и поэтому были конкурентами омейядских и аббасидских халифов, захвативших власть над мусульманским миром. По преданию, одним из халифов Имам Реза был отравлен во время путешествия по Персии. Вокруг места его гибели вырос целый город. Он был назван Мешхед – от арабского шахада, «мученическая смерть». Мученической смертью оканчивалась жизнь многих шиитских имамов, и сегодня эти трагедии тысячелетней давности продолжают будоражить воображение мусульман, причем эти переживания подкрепляются жертвами межобщинного противостояния сегодняшнего дня. Так на Востоке смешиваются времена, соединяя в одно целое легенду и жизнь, коллективное воспоминание и индивидуальный опыт...

В стенах зиярата проводят целый день. Здесь молятся, спят, едят и даже обсуждают дела. Фото автора

Мавзолей, или зиярат, Имама Резы – это целый город в городе. Кроме основного здания с куполом и золотыми башенками он представляет собой огромный комплекс, окруженный стенами. Это гигантский лабиринт облитых голубой глазурью и сияющих золотом куполов зданий, арок, башенок. Его минареты устремлены в небеса, а основание спрятано глубоко под землей. Именно с подземной части началось мое знакомство с этим популярным местом паломничества мусульман-шиитов. Там размещаются выставочные площади, где проходят различные ярмарки и экспозиции, как бы у нас сказали, достижений народного хозяйства. Вниз и вверх ведут эскалаторы, вдоль которых стоят служители с кропилами и курительницами. Они окропляют розовой водой и окуривают благовониями паломников, чтобы изгнать из них дурные помыслы.

Впрочем, кроме этой меры предосторожности мавзолей защищен и обычной службой безопасности. По требованию секьюрити мы должны отдать мобильные телефоны и фотоаппараты в камеру хранения, обувь снять и ступить на ковры, которыми устлана площадь перед усыпальницей. Вокруг сотни верующих. Многие рыдают, покрывая поцелуями стены зиярата, ступени у входа и косяки ворот, оплакивая мученичество святого. Другие лежат на коврах, играют с детьми, плещутся в многочисленных фонтанах или читают Коран. В общем, здесь это не только религиозный долг, но и вид семейного отдыха.

Почтить память святого приходят даже немощные старики. Фото автора

В свое время у нас много писали о VIP-приглашениях в храм Христа Спасителя, когда на поклонение привозили Пояс Богородицы. Должен сказать, что быть привилегированным гостем – это приятно, даже когда речь идет о святынях чужой религии. В мавзолее Имама Резы я попал в число почетных гостей в составе международной делегации. Пока остальные паломники кружили по площади, мечтая почтить память Имама, перед нашей группой каким-то удивительным образом, как полагается в персидской сказке, отворились боковые двери, и мы влились в плотный поток верующих. Здесь нас мгновенно разбросало, и я оказался стиснут незнакомыми мне бородатыми людьми, плачущими, бьющими себя в грудь кулаками. У одного из них на плечах сидел маленький мальчик. Время от времени он кричал пронзительным голосом славословия Пророку Мухаммеду и Имаму. Хор мужских голосов отвечал ему на всем протяжении очереди. Еще один детский голос слышался откуда-то со стороны, из теснины тел. Мы медленно продвигались по галереям, отделанным золотистыми стеклянными чешуйками. В этом узоре огни ламп разбивались на тысячи лучей, и все это огненное сияние плескалось под сводами. Гул толпы смешивался с шумом мощных кондиционеров. Тем не менее я мысленно воздал должное обычаям мусульман совершать частые омовения, иначе в этом столпотворении, да еще в условиях сорокаградусной жары запах от сотен распаренных тел мог бы быть невыносимым.

Толпа втолкнула меня в огромный зал, и сразу оглушили крики сотен людей. Взгляду открылась огромная усыпальница, забранная ажурной решеткой. Вокруг усыпальницы водоворотами кружился людской поток. Увидев место погребения Имама, толпа взревела в сотни голосов. Попав в этот людской водоворот, я стал медленно, но верно приближаться к гробнице. Поднялся лес рук, они потянулись к прутьям ограды, цеплялись за нее. Некоторым удавалось задержаться, и, уцепившись за решетку, они в исступлении прижимались губами к металлу. Совсем близко мелькнул край саркофага, блеснула золотом арабская вязь, и… неумолимая сила понесла меня прочь от усыпальницы.

Мы снова шли по анфиладам молитвенных залов и галерей, потом открылось безупречно голубое небо, а под ним не менее безупречная лазурь стен мавзолея. Во дворе зиярата, услышав русскую речь, меня окликнул человек в тюбетейке: «Салам, откуда, брат?» Незнакомец оказался паломником из Таджикистана. «Нас позвали сюда, и мы пришли», – сказал он, с трудом подбирая слова на языке Пушкина. Подошли другие люди, привлеченные русской речью. Это были выходцы из бывшей Советской Азии и Афганистана, помнившие еще времена СССР и сохранившие подсознательное уважение к звукам «великого и могучего».

Так, группой бывших соотечественников и представителей братских стран, мы проследовали по длинной череде дворов и двориков мавзолея Имама Резы, однако, выйдя за ворота, разошлись в разные стороны.