Билет куда-нибудь

Когда-нибудь все будет хорошо…
Жан-Батист Грёз. Мечтательница. 1785. Омский областной музей изобразительных искусств им. М.А.Врубеля

– Вот пусть мне кто-нибудь объяснит: что, ну что я здесь делаю уже двадцать лет?! – Элин голос от обиды и возмущения переходит почти в крик.

Ее призыв остается без ответа: кроме нас двоих, в комнате никого нет, а я уже знаю, что ответ не требуется. Более того, он неуместен, потому что в последнее время наша приятельская болтовня превратилась в Элины монологи – мне остается только молча слушать и кивать в самых патетических местах.

Под «здесь» Эля подразумевает Москву, где прошла большая часть ее жизни. Она приехала из маленького городка сразу после школы. Поступила в третьесортный технический вуз. Бросила. Опять поступила – тоже в технический и третьесортный. Окончила. По специальности не работала ни дня.

– Как ты не понимаешь, что прикладная химия – это очень-очень вредно для здоровья?! Для женщины особенно!

На вопрос (когда-то наше общение было диалогичным, и мне удавалось задавать вопросы), зачем понадобилось поступать на вредную прикладную химию, Эля глянула на меня как на несмышленыша:

– Да я вообще не собиралась туда поступать! Как ты не понимаешь?! Вообще я ехала в Одессу! Я всегда мечтала жить у моря. Приехала в Москву, а билетов на Одессу нет! А моя сестра двоюродная – мы с ней вместе приехали – с восьмого класса мечтала об этой дурацкой химии! И что мне, по-твоему, оставалось делать?

По-моему, вариантов «что делать» была масса. Но, во-первых, все они давно неактуальны, а во-вторых, Элю никогда по-настоящему не интересовало чужое мнение.

После института были четыре (или пять) отвергнутых предложений руки и сердца от богатых красавцев («Ну как почему? Просто не мой человек! Хотя Игорь, например, так меня любил! Встал на колени на мостике в парке, конец мая, так романтично… А я ему: «Я тебя не люблю!» Наверное, нельзя так прямо... Может быть, разбила ему сердце. Я недавно его нашла в «Одноклассниках». Он такой успешный… Фоток у него очень много – весь мир объездил. Написала ему – не ответил. Значит, до сих пор страдает…»), череда съемных комнат и менеджерско-офисных работ (агентство рекламное, агентство по организации праздников, агентство по подписке и т.д.). Карьерных взлетов не наблюдалось, зато было то, что называется «стабильный доход» – возможность пару раз в неделю зависать после работы с подружками в пиццерии или суши-баре, оплачивать так и непригодившиеся дорогие курсы тайского массажа, американского английского и таможенного дела, сплавать на пароме в Швецию, пару раз слетать в Грецию, Турцию и Египет. Потом наступил кризис, и Элю как ценного работника сократили в самую последнюю очередь:

– Из нашего рекламного отдела всех-всех представляешь? – поувольняли! Кроме меня! Ну, меня тоже… Но их всех сразу, а меня – потом! Через полтора месяца только.

За эти полтора месяца бывшие коллеги успели трудоустроиться кто куда – и даже без особых потерь в зарплате. У Эли же началась черная полоса:

– Ты знаешь, я в день рассылаю по десять резюме! Даже по двенадцать! Не отвечают! Хорошие специалисты никому не нужны, я поняла, сейчас можно устроиться только по знакомству!

В какой области – рекламной, праздничной или подписной – Эля является хорошим специалистом, я так и не уяснила. Но это и не важно, поскольку она решила осваивать новые горизонты:

– Большинство – это обычные (снисходительный взгляд на меня) люди, они довольствуются тем, что есть. А я уже не хочу тупо сидеть в офисе с девяти до шести, мне нужна интересная, творческая работа!

Каких-то выдающихся Элиных творческих способностей я не замечала. Хотя она рассказывала, что однажды ехала в поезде почти двое суток и сочинила детскую сказку. Про мальчика, который попал в лес и по очереди познакомился с разными дикими зверями:

– При чем тут «Маугли», это совсем другое. К тому же в стихах! Поэма, да. Очень хорошая. Нет, почитать нельзя, все было в ноутбуке, жесткий диск сгорел, а на память… Нет, не помню, это уже давно было…

С творческой работой получилось не очень. Точнее, не получилось никак. Мой знакомый предложил ей заняться рекламно-подписной кампанией в не слишком толстом журнале – заплатят немного, но свои люди, не обманут... Эля, пролистав пару журнальных номеров, окатила меня презрением:

– Ты серьезно хочешь, чтобы я вот это рекламировала?! Ты что, забыла, что мой идеал – Толстой? А здесь кто печатается? Даже близко к Толстому никого нет! Нет, я не могу привлекать туда подписчиков – вот пусть сначала напечатают Толстого, тогда я подумаю…

Деньги, полученные при увольнении, стремительно испарялись. Эля решила вернуться к стабильному доходу и принялась изучать сайты «Ищу работу», чтобы выяснить, где сейчас больше платят. Выбор пал на раздел «Транспорт и логистика». Все доводы, что высокооплачиваемому логистику требуется экономическое образование плюс опыт работы не менее трех, а лучше пяти лет, отметались со снисходительной улыбкой:

– Ну, это обычным людям со стандартным мышлением нужно много времени, а я очень быстро всему обучаюсь. Мне два-три месяца хватит. Вот пусть они меня только возьмут и узнают…

Работодатели, увы, тоже оказались людьми со стандартным мышлением и категорически отказывались верить, что в сорок лет трудовая жизнь только начинается: желающих взять Элю в стажеры так и не нашлось. Она устроилась в телефонную службу крупного банка – обзванивать клиентов, просрочивших выплаты по кредитам. Эля была полна оптимизма:

– Ничего, во-первых, это временно. Во-вторых, полезный опыт общения. И с телефонистками многие мечтают познакомиться. Одна девочка говорит, что знакомая ее подруги вот так замуж даже вышла.

Через полтора месяца, наслушавшись от нерадивых заемщиков обсценной лексики и приобретя достаточный опыт общения, Эля перешла в диспетчерскую службу такси, где диспетчерам не разрешали отлучаться даже в туалет и штрафовали то ли на две, то ли на три тысячи за каждую ошибку в адресе клиента. Еще через неделю Эля начала трудиться мерчандайзером в ближайшем к дому супермаркете – там нужно было красиво раскладывать товары в витринах:

– Ничего, это ведь тоже временно... Кроме того, там полно покупателей, можно с кем-нибудь познакомиться…

Кроме того, от обычных людей Элю отличает страсть к мистике и эзотерике. Правда, слово «мистика» она очень не любит, предпочитая «метафизику». Несколько раз она давала мне блеклые эзотерические брошюрки, состоящие из нагромождения штампованных банальностей про всеобщую любовь друг к другу, группу ангелов, небесный свет и изменение сознания. Слово «бред» произнести я не посмела, но Эля все поняла без слов и нисколько не обиделась:

– Я так и думала, что ты еще не доросла... Ну, ничего, может, когда-нибудь дорастешь. А если нет – тоже нестрашно, большинство обыкновенных людей как-то живут и без этого.

Зато в Элиной жизни всегда есть место мистике. То есть метафизике. Именно мистика помешала ей в свое время уехать из Москвы:

– Ты что, думаешь, я не пыталась? Вот лет десять или одиннадцать назад… или двенадцать… ну, не важно… В общем, тогда я уже решила все окончательно – уезжаю куда угодно! И поехала на вокзал за билетом. Отстояла очередь и прошу билет куда-нибудь – да, так и говорю: «Дайте мне билет куда-нибудь». А кассирша смотрит мне прямо в глаза и – ты не поверишь! – отвечает: «Девушка, я вам сейчас билет не продам. Идите домой и подумайте еще раз, надо ли вам уезжать. И сначала позвоните маме, посоветуйтесь». Вот так! Кому ни расскажу – никто не верит!

А я, пожалуй, верю. Как и в то, что Элины планы – куда-нибудь уехать, куда-нибудь устроиться, кого-нибудь встретить – сбудутся обязательно. И когда-нибудь все у нее будет хорошо.

На днях она позвонила опять:

– Ты знаешь, я все-таки решила уехать. Уж такую работу, как у меня сейчас – в магазине, – я найду в любом месте. Вот что меня тут держит? Может, кто-нибудь мне скажет, зачем я столько лет здесь? Да. Я уже все решила. Надо только выбрать город и начать новую жизнь.

В сорок лет жизнь только начинается. Иногда я ей даже завидую.