Это был сплошной "Уотергейт"

Охота за «подслушками» – это всегда азарт.
Кадр из фильма «Вся президентская рать»

Так случилось, что первой в моей жизни зарубежной страной стала не солнечная и, как рассказывали, любившая нас социалистическая Болгария. И не братская Монголия, похожая на наш тогдашний Казахстан.

США, это логово мирового империализма, неожиданно отрыли мне свои объятия.

А так как это была некая полуделегация и полутуристическая группа, то на половину поездки пришлось искать денег. Собралась компания человек в 25 – из разных городов и весей. Из Кузбасса, где я тогда работал в местной «молодежке», были три человека. Я, передовик журналистского труда, Коля Шидловский, комсомольский секретарь металлургического комбината, и очаровательный первый секретарь одного из горкомов партии Василий Егорович с феерической по тем временам фамилией – Суслов.

Мне сразу показалась, что наша идеологически накачанная тройка как раз будет «комиссарить» в этой поездке. Не даст остальным членам группы потерять бдительность перед лицом надвигающейся капиталистической жизни.

Но остальных, как потом оказалось, тоже не среди предателей родины искали.

Молодая, но страшно передовая ткачиха из Иванова, строитель из Ульяновска, речник из Омска – кого там только не было. Но на встрече в московской гостинице все были так искренне улыбчивы и так приветливо суетливы, что я подумал: уж не будут ли нас сбрасывать в Америку ночью на парашютах? Сравнение считаю удачным, так как ни один из нас в США, как оказалось, еще не был.

Не знаю, как бы все пошло дальше, не появись среди нас ангел-хранитель:

– Здравствуйте, ребята, моя фамилия Уткин. Я из Института Америки и Канады. Буду вас сопровождать, может быть, окажусь полезным.

Так и оказался! Милейший Анатолий Иванович, один из лучших российских американистов, автор замечательных книг по истории США, биографии Томаса Джефферсона, Вудро Вильсона, Франклина Рузвельта… Если бы не он, у нас было бы путешествие совсем иного качества. Хотя и насчет шопинга наш спутник был полезнейшим по тем временам рационалистом.

– Не покупайте никакой ерунды ради того, чтобы получить красивый американский пакет. Любой уважающий себя супермаркет даст вам столько пакетов, сколько вы сможете унести, – это же их реклама. Сувениры будем покупать в магазине Sixty-nine. Там любая вещь стоит 69 центов. Предметы роскоши – только в сельпо советского посольства. У наших дешевле.

Дух захватывало от покупательских возможностей! Нам же, как полуделегации, позволили обменять 40 долл. Сумма по тем временам неизбывная.

А поездка была по университетам Западного побережья. Поэтому жили вместе со студентами в их общежитиях. Днем культурно-политическая программа. Поздним вечером – ужины-экспромты с хозяевами, пустившими на ночлег.

Как-то засиделись до того, что с нашей «Столичной» перешли на какую-то их дрянь с неприятными добавками. Тем не менее дело дошло до «Подмосковных вечеров».

И когда всемирный советский шлягер завершили аплодисментами двух сторон, строитель из Ульяновска, прихлебнув американского зелья, обратился к соотечественникам:

– А что, ребята, не спеть ли нам песню, где есть слова «За себя и за того парня…». Она же посвящена судьбе простого американского солдата, погибшего во Вьетнаме…

Повисла не просто тишина. На нас повеяло безмолвным холодным космосом. Лишь два лица нашей полуделегации не охватил ужас. Одно принадлежало ульяновскому созидателю. Другое – Уткину.

Первой очнулась ткачиха из Иванова. Нет, она не закричала, а выдохнула это каким-то свистящим шепотом:

– Да что ж вы такое несете?! Это же советская песня про нашу советскую победу над немецко-фашистскими захватчиками.

– А вы не ошибаетесь? – Строитель расплылся в широкой славянской улыбке. Тут было дернулся и я, хотел что-то сказать про «текст Роберта Рождественского».

– Не суетись, – совсем тихо сказал Уткин. А потом громко всем: – Ребята, завтра у нас интереснейшая программа. Мы не только увидим знаменитый отель «Уотергейт». С желающими я могу сходить на фильм об уотергейтском скандале, замечательное кино с Рэдфордом и Хоффманом в главных ролях. А сейчас спасибо хозяевам! Пошли спать.

В коридоре я не то чтобы спросил – предложил:

– Строителю теперь – только чай.

– Да не пьяный он, – как-то нехотя сказал Уткин.

– Значит, больной.

– Здоровее нас с тобой. Ему же отчет писать надо.

– Кому?!

– Дяде твоему. Не понимаешь? Сотрудник регионального управления поощрен поездкой в США. Приедет и напишет, как все было.

– А как было, он же сам провоцировал!

– Правильно. Значит, доложит: члены делегации на провокации не поддавались, американцы получали должный отпор. Он же не зверь какой-нибудь.

Не могу сейчас вспомнить, что говорил об этом Василий Егорович. Может, потому, что Суслов ярче всего запомнился мне как комментатор уотергейтского сюжета.

Фильм о том, как два журналиста Washington Post Карл Бернстайн и Боб Вудворт провели расследование и доказали, что в ходе предвыборной президентской кампании люди республиканца Ричарда Никсона прослушивали в отеле «Уотергейт» работу штаба Республиканской партии, для нас оказался удивительной историей. Мы сидели в полупустом зале, так как бум по поводу картины давно спал. Уткин тихонько и сокращенно переводил нам самые важные места из разговоров героев. Когда на экране герой Дастина Хоффмана снял трубку уличного телефона, Анатолий Иванович сказал:

– Он звонит в Библиотеку Конгресса, хочет, чтобы ему дословно зачитали один документ, который может пролить свет…

– Что-то я не понимаю, – совсем не тихо прореагировал Суслов. – Это что, вот так прямо с улицы этот парень звонит в Конгресс? Да что они нам тут заливают!

– Василий Егорович, – приглушенно сказал Уткин. – Я понимаю, вам в это трудно поверить.

– Какой трудно?! Я верю. Это ж художественный фильм, чистая выдумка!

– Но он основан на реальной документальной книге.

– Ох, Анатолий Иваныч, испортила тебя эта Америка. Ты приезжай ко мне в город и попробуй из телефона-автомата попросить что-нибудь тебе зачитать из партийных документов горкома. Представь, маленького горкома…

– А если что-нибудь из Леонида Ильича Брежнева?

Василий Егорович вздохнул с глубоким сожалением.

На следующий день во время визита к губернатору штата он благодушно похлопал по плечу встречавшего нас окружного шерифа:

– Как идет дежурство? Что-то посетителей у вас маловато. – Он принял шерифа за такого дежурного милиционера, что стоит на входе в горком партии.

– Господин Суслов говорит, что это высокая честь для нас. – Все-таки Анатолию Ивановичу было трудно отказать в знании тонких нюансов английского.

Когда нас повели на один из знаменитых американских ипподромов, где мы обедали и сквозь стеклянную стену следили за забегами, Шидловский предложил всем делать ставки. Начали спорить. Но здесь уже фамилия Суслов сыграла нравственную роль.

– Вы что, хотите доллары сгубить? – с чувством сказал Василий Егорович. – А дома-то вас жены, дети и друзья ждут. С подарками, сувенирами. Хотите – сыграйте условно, своим кругом – на наши отечественные значки. Все равно в последний день все раздадим. Только Ленина и партию прошу не втягивать!

Отеческая мудрость подействовала. С вождями и партийной символикой мы не шутили. Лично я выиграл целую кучку значков «130 лет Иртышского речного пароходства». Это был, конечно, не лучший в тот день, но зато идеологически выдержанный забег.

Ну а перед отлетом на родину случился у нас и шопинг в магазинчике советского посольства. Мы с Шидловским отхватили женам по шубе из искусственного меха, каждая по 20 долл. Но я и тут выгадал. Взял ту, которая с капюшоном.

Жена надевала подарок нечасто. Потому что всякий раз шуба источала многочисленные маленькие молнии. Я успокаивал ее тем, что и сибирские соболя тоже искрят. Но вскоре то ли от электричества, то ли от времени нитки на подкладке шубы порвались, и стало видно, что она была утеплена старыми газетами.

Чтобы быть правдивым до конца, скажу – газеты Washington Post с рассказом про «Уотергейт» там не было.