Александр Алешин
Азарт – древнее и нестареющее свойство человеческой натуры.
Кадр из фильма «Спортлото-82»
Интим и гербалайф не предлагать.
Из объявлений газеты «Из рук в руки», 90-е годы
Бог мой, как интересно бывает, когда в период усиленной миграции населения вдруг возникает необходимость куда-то срочно ехать! В поездах остались только плацкартные места, кассиры всем своим видом показывают степень их гуманизма – широким жестом: мол, место вам не боковое, от тамбура довольно далеко, да и поезд приходит не в пять утра...
Попав однажды в такую ситуацию и подчинившись объективной реальности, я вошел в вагон и убедился, что мои приключения не кончились, а вроде даже как-то начинаются. Полки визави занимали, как выяснилось, две преподавательницы сценической речи Мелитопольского университета. О своей профессии они вспоминали, обращаясь ко мне, а между собой предпочитая общаться по-мелитопольски.
Подо мной расположилась дама, всем своим видом активно демонстрирующая недовольство судьбой, забросившей ее в такое убожество. Например, она сразу же сообщила, что на вокзал ее привезли на «кадиллаке». Потом, правда, проговорилась, что работает администратором похоронного бюро и «кадиллак» имеет весьма специфическое назначение. Она даже слегка просветила нас, с какими великими артистами и прочими знаменитостями она иногда ездит на одной машине. Не встретив сочувствия, дама на минуточку замолчала, и я продолжил прерванный рассказ о последней премьере в «Современнике». Дама признала, что Чулпан Хаматова неплохая актриса, но загруженность работой не дает ей (даме) возможности часто смотреть телевизор. После моего уточнения, что речь идет о театре, дама порадовала нас свежей мыслью о том, что «Современник» – очень известный театр, а потом торжественно достала томик Оксаны Робски и начала приобщаться к культуре, периодически поглядывая на соседок.
Те, однако, совершенно не ценя обрушившееся на них счастье общения с такой гламурной личностью, стали обсуждать домашние заготовки и на мою просьбу делать это тише, так как я рискую захлебнуться слюной, просто угостили. Мир сразу же заиграл всеми красками и играл еще полчасика – до тех пор, пока я, отдуваясь от сытости, не сбежал к себе наверх, сопровождаемый комментарием: «Культурный мушшына – вот так, раз-два и наелся!»
В соседний отсек вагона прошла семья священнослужителя – батюшка, матушка и огромное количество чад, предвкушающих путешествие. Семейство расположилось, и не успел поезд тронуться, как малыши грянули что-то духовное. Особенно старалось существо, состоящее в основном из косичек и неимоверного размера щек. Дитя старалось петь погромче и, главное, с душой. Часа через три я неожиданно поймал себя на том, что с симпатией думаю об икономахии, обетах молчания и научном атеизме. Слава богу, детишки угомонились, а я огляделся по сторонам.
Все боковые полки были заняты дамами среднебальзаковского возраста, внешность которых указывала на агрессивно-неустроенную личную жизнь. Самые спокойные уютно листали проспекты «Свидетелей Иеговы», более активные довольно быстро познакомились с труженицами культурного фронта Мелитополя, и тут выяснилось, что дамы представляют собой активисток распространения продукции как Кораллового клуба, так и БАДов «Вижн», и направляются на семинары. Коралловая дама первой приступила к делу, и конкуренткам оставалось только иронически кивать головами в приличествующем отдалении.
 Войдя в тамбур вагона, попадаешь в мир сюрпризов и ловушек. Фото Бориса Бабанова (НГ-фото) |
Процесс впаривания товара я наблюдал впервые, происходил он с таким напором, что шедшие по вагону цыганки стыдливо потупились и ускорили шаг, а мне вспомнилось фиаско Толстой и Смирновой, пригласивших на «Школу злословия» балерину, известную не столько танцами, сколько подробностями личной жизни. В ответ на язвительные вопросы ведущих жрица искусства с упорством дрессированной птицы повторяла блоки слов, явно с трудом зазубренные, но делала это так искренне...
Коралловая дама работала в той же манере. Разве что слово «творчество» было заменено убийственным для простых людей термином «молекулярное воздействие», имевшим к впариваемому продукту примерно такое же отношение, как «творчество» к упомянутой личности.
Минут через пять конкурентки, осторожно оглядевшись, ринулись в атаку на гламурную пассажирку похоронного «кадиллака», капитулировавшую в первые секунды. Тут даже не потребовалось упоминания «молекулярного воздействия». Еще минут через десять я захотел вмешаться, но почувствовал, что могу повторить судьбу Орфея, растерзанного вакханками, посему просто отодвинулся подальше и только посылал жертвам предостерегающие знаки из-за книги. Напрасно! Бедняжки уже напоминали змей после рабочего дня, проведенного с заклинателем на жаре...
По счастью, на ближайшей станции в вагон вошла юношеская женская футбольная команда. Распространительницы сомкнутыми рядами рванулись завоевывать рынок. На некоторых футболисток приходилось даже по две, но так как пиар-специалисты в конкурирующих фирмах были явно одни и те же, то воздействие на бедных девушек получилось стереофоническим, что можно было понять по устремленным в себя взорам жертв. Правда, среди футболисток особого успеха все это не имело. Гламурности – той, что необходима для понимания БАДов как неотъемлемого фактора существования продвинутых слоев населения, – им явно не хватало. Девушки с тоской смотрели в отсек, где уже начинали играть на гитаре и пахло пивом (спящий батюшка и то ухитрялся принюхиваться), но тренер, мудро рассудив, что БАДы менее опасны, пресекал все попытки нарушения режима.
Жалко было свидетельниц Иеговы, но их час должен был наступить после пересечения границы. Пока что они маялись и молча рыли копытами землю, периодически осторожно поглядывая на задремавшего в кругу семьи батюшку. Покидая вагон, я ни секунды не сомневался, что вскорости активисткам БАДов не поздоровится...
