Раздвоение священной личности

Служение пастырем душ человеческих в наше время сопряжено с серьезными искушениями.
Фото Сони Ливановой/PhotoXPress.ru

Склонные к романтике славянофилы выводили слово «крестьянство» из «христианства». До недавних пор сельские жители действительно отличались повышенной религиозностью. Но каких-то 10–20 лет назад все перевернулось, и теперь священники, назначаемые в сельские храмы, жалуются на почти полное отсутствие прихожан и невозможность прокормить семью. Нынче спрос на духовность переместился в города, стал частью городской субкультуры, и чем крупнее город – тем выше этот спрос. Грамотному священнику тут есть где развернуться, не в пример сельской глухомани. Правда, служение пастырем душ человеческих в таком современном «вавилоне», как Москва, сопряжено с серьезными искушениями.

Образ жизни столичного священства бесконечно далек от размеренного патриархального идеала. Город больших возможностей неумолимо диктует свои законы, заставляя и мирских, и духовных отчаянно «вертеться» в борьбе за лучшую долю. Помнится, отец Федор из романа «Двенадцать стульев» мечтал о свечном заводике. Теперь эта сфера монополизирована, и предел поповских мечтаний – обзавестись солидными «духовными чадами» с приставкой vip, которые будут ловить каждое его слово, а главное, щедро поддерживать деньгами, дорогими подарками, полезными связями.

Умение подобрать ключик к таким прихожанам – тонкое искусство, которому, увы, специально не учат в семинарии. В свою очередь, у тех, кто владеет этим счастливым даром, обычно есть фирменный конек. Одни славятся своей молитвенностью, другие – прозорливостью, третьи – силой своего благословения, четвертые бесстрашно изгоняют бесов... Но чтобы выстроить теплые отношения с капризной vip-паствой, мало обладать одной духовной харизмой. Не менее важно стать по-человечески близким и понятным для «чад духовных», разделять их ценности, заботы и устремления, общаться на одном языке. Вот и вынуждены пастыри осваивать стиль жизни своей паствы: носить швейцарские часы, отдыхать на престижных курортах, разъезжать на дорогих иномарках┘

В 1773 году при встрече с митрополитом Московским Платоном (Левшиным) французский философ Дени Дидро заметил: «Иисус Христос ходил пешком, а вы ездите в карете шестерней». Находчивый митрополит ответил просветителю: «Я за своей паствой и на шести лошадях не могу угнаться». Эта гонка за паствой порой так увлекает пастырей, что они забывают не только о своем пастырском долге, но даже о чувстве самосохранения. А ведь со времен митрополита Платона количество лошадиных сил в их «колесницах» возросло в десятки раз┘

Печальный тому пример – московский протоиерей, разбившийся в ДТП на следующий день после Рождества и в день своего 47-летия. Чтобы не наносить психологической травмы родственникам, назовем его отцом Валентином. Итак, не помогли ни молитвы, ни многочисленные средства безопасности новенькой Mazda MPV. Трагедия произошла в 5 часов 50 минут утра на одной из московских набережных: автомобиль врезался в бетонное ограждение, водителя от удара выбросило на асфальт, и он скончался до приезда медиков. Полицейские полагают, что спешивший на раннюю литургию священник превысил скорость и не справился с управлением. Кстати, за полтора года до этого протоиерей уже побывал в ДТП при схожих обстоятельствах и лишь чудом выжил; машина восстановлению не подлежала, и страховая компания предоставила батюшке новый автомобиль. Служил отец Валентин в храме в центре столицы, рядом со знаменитым «композиторским домом», и многие представители театральной элиты, народные и заслуженные артисты, были «духовными чадами» погибшего.

Трагическая гибель этого авторитетного и вполне успешного священника, умеющего работать с vip-прихожанами, способствовала огласке неожиданных обстоятельств его жизни. Во-первых, при осмотре в машине погибшего была обнаружена сумка с миллионом рублей неясного происхождения. Во-вторых, возникло недоумение: почему, официально проживая в Подмосковье и служа в центре Москвы, отец Валентин ехал на литургию по набережной, которая не вела ни к его дому, ни к храму? Вопрос этот прояснился, когда в Патриархию с просьбой о помощи пришли сразу две семьи: оказывается, батюшка давно «жил на два дома». Параллельно с первой семьей – женой и тремя дочерьми, еще в 90-е годы он стал жить с другой женщиной, с которой в дополнение к четырем ее собственным прижил еще троих общих детей.

По словам дочери священника от первого брака, в 2007 году ему удалось обманным путем оформить развод: «Повестка о разводе пришла на мамину девичью фамилию. Мама пошла на почту разобраться, почему на девичью фамилию пришла повестка о письме, там сказали предъявить свидетельство о рождении для получения. Мама опять пришла, предъявила, письмо отдали, а там: «Явитесь на развод». Мама пришла: «Так как вы не явились, вас вчера развели. Его здесь не было. Мы вам отсылали повестки. Было два адвоката от него, они сказали: «Разводите, жить он с ней не будет». Через 10 дней можете поставить печать». – «Как это? Какие повестки, я только что узнала... У меня дети несовершеннолетние, он батюшка – ему разводиться нельзя, кто это право имел?» – «Нам все равно...» Никаких документов маме не показали, на каком основании вообще все это сделали. Подстроено было, жуть».

Таким образом, отец Валентин оказался двоеженцем, нарушителем библейских заповедей и церковных канонов, а также норм российского законодательства. Его начальство не могло об этом не знать, но предпочитало закрывать глаза, и священник не только оставался в клире богатого прихода, но и рос по службе, стал протоиереем и даже рассчитывал занять пост настоятеля (есть версия, что найденные при нем деньги были частью соответствующего «взноса»). После гибели поползли слухи, но похороны прошли с почетом «Ради прихожан надо отпеть как священника, а то срамота на этот храм», – рассудил благочинный. В то же время под предлогом развода с первой женой, – оформленного против ее воли, то есть с нарушением как гражданского, так и канонического права, – ей было объявлено об отказе в материальной помощи.

В свете вышеизложенного гибель священника становится понятнее... Ведь тяжело человеку так разрываться – между двумя семьями, между служением священника и ставшим нормой жизни двуличием, когда учишь людей одному, а сам живешь совсем по-другому. Похоже, он понимал, что живет не так, но не мог вырваться из порочного круга и, возможно, подсознательно искал смерти – авария-то была не первая...

Кроме банального бытового лицемерия эта история вскрывает более глубокую проблему: двойственность самих моральных стандартов в РПЦ. Ведь пример отца Валентина далеко не единственный. Судя по всему, церковное руководство осознает, что не в состоянии требовать соблюдения базовых принципов православной морали не только от рядовых верующих, но даже от представителей клира. «Как вообще наставлять людей на путь истинный, если сам живешь обманом? Какой цинизм!» – написала одна из бывших прихожанок священника-двоеженца в интернет-форуме, где обсуждалась его история. Но по большому счету несправедливо обвинять исключительно покойного протоиерея. Он оказался лишь заложником морального банкротства всей церковной системы.