Андрей Рискин.
ВМС Ливии в основном состояли из построенных в СССР кораблей.
Фото с сайта www.armyrecognition.ru
В июне 1979 года вызвал меня командир лиепайской бригады ОВРа (охраны водного района): «Ну, лейтенант, пора тебе расти. Назначен ты на каплейскую должность. Поздравляю. Будешь служить на морском тральщике. В Риге».
Рига для флотского офицера – это как Бобруйск для детей лейтенанта Шмидта (который, кстати, вообще-то был капитаном 2 ранга). Счастье неописуемое, словом. Которое, впрочем, закончилось, когда вскоре выяснилось, что тральщик, который предназначался для учебного центра в той самой Риге, придется продать нашим ливийским друзьям, птенцам, так сказать, гнезда каддафиевского. Оказывается, доблестные отечественные корабелы банальным образом опозорились. Не уложились в срок. На целый пароход от графика отстали. Вот и решили наш «Марсовый» продать. А нам обещали другой построить. Кстати, так и не построили. Так я стал «оружейным бароном», то есть продавцом оружия.
Для начала офицеров корабля вызвал начпо бригады. Мол, так и так, главное – блюсти честь советского офицера, водку с ливийскими товарищами не пьянствовать, безобразия не нарушать, «Зеленую книгу» Муаммара Каддафи выучить как «Краткий курс истории ВКП(б)». Весь вечер в кают-компании изучали. Особенно веселился командир БЧ-5. «Человек как физическое лицо должен иметь свободу самовыражения, – механик назидательно поднял указательный палец, – и даже, будучи умалишенным, иметь право свободно выражать свое безумие». Во как! «Мех, мы еще за твое последнее безумие в кабаке не отмылись, – отреагировал командир, – я уже не говорю про «самовыражение» твоих маслопупов».
Вскоре в Рижском заливе ливийский экипаж под командованием капитана Муфтаха принимал у нас тральное оборудование. В нарезанном нам районе поставили трал, вышвырнули за борт буи-отводители и дали положенные при тральной постановке четыре узла. Ливийский командир БЧ-3 лейтенант Имраджа лениво поднялся на мостик, взял у нашего штурмана секстан и замерил угол, на который разошлись отводители. По инструкции должно было получиться 17 с чем-то градусов.
Не получалось. Что-то там у наших работяг заклинило, что-то они там недоделали, как всегда, так что трал, хоть убей, не шел. По крайней мере не шел так, как это ему было положено. «Работайте», – сказал Имраджа и пошел дрыхнуть. Кстати, в нашу со штурманом каюту. Через минуту на ГКП (главный командный пункт) влетел ответственный сдатчик Средне-Невского судостроительного завода Олег Константинович и рухнул в ноги штурманцу: «Штурман, кровь из носу, но надо сдать трал. Именно сегодня. Потом отремонтируем. А иначе премия горит синим пламенем. Пролетим, как фанера над Парижем».
«Я не волшебник, – скромно заметил штурман, – хотя кое-что сделать можно. Только вот секстан что-то заедает...» «Смажем, не волнуйся, Сан Саныч», – сориентировался сдатчик. И стремглав бросился вниз. Через пару минут он вновь появился в рубке. Но уже не один. А с бутылкой армянского коньяка. Командир дал добро спуститься вниз: «Штурман, я тебя знаю, иди, но только вместе с замом».
В каюте мы с Шурой достали баночку маринованных маслят, пару горбушек хлеба, несколько вилочек и импровизированные рюмочки, роль которых играли медицинские баночки. Ну, те самые, которые на спину ставят при простуде и прочих напастях. А потом разбудили Имраджу. Коньячок дитя ливийской пустыни уважал. Сунули мы ему в руки баночку, налили туда коньячку с верхом и в другую руку вилку с натыкнутым на нее масленком. В баночку, кстати, граммов чуть ли не сто входит.
Ливийцы, конечно, не мы, они такими дозами пить не могут. Опять-таки вера не все позволяет. В конце концов день еще, далеко до захода солнца. А баночка-рюмочка уже в руке, и, что главное, поставить ее невозможно. Донышко-то шариком.
Посмотрел друг Имраджа на баночку, перевел взгляд на невиданный им доселе масленок – на вид склизский и противный, вздохнул глубоко и хлопнул коньячок залпом. Ну, а масленок мы ему в рот чуть ли не силком запихали. Прошел коньячок по пищеводу, обжег слегонца нежные минерские кишочки, да тут сверху свалился грибочек, смазал внутренности бархатисто так, ласково... И вся эта блаженная гамма приятственных чувств так явственно отразилась на физиономии нашего ливийского друга, что мы сразу поняли – трал будет принят.
И верно. Через часик с небольшим Имраджа подписал приемочный акт. Ему для этого даже секстан брать в руки не пришлось. Потому что подняться на ГКП он все равно не смог бы. А трал заводчане потом отремонтировали – ясен перец.
Через пару недель отношения с ливийскими товарищами неожиданно испортились. Сначала капитан Муфтах, когда тральщик уже вышел в море, внезапно потребовал вернуться в базу. Аргументы удивили: «Ваш переводчик неправильно меня переводит». Капитан Коля Крапивка, опытный арабист, был возмущен. До такой степени, что, дежуря вечером по учебному центру, где проживали иностранные экипажи, обнаружил перелезающих через забор двух девиц легкого поведения. Расследование выявило, что направлялись они именно к господину Муфтаху, о чем и был составлен соответствующий протокол. До ливийского кэпа они, естественно, не дошли. Только до ближайшего отделения милиции.
На Муфтаха утром без слез глядеть было невозможно. Но он не сдался. Обнаружив на борту пару наших морячков, дрыхнущих на койках (на что те имели, кстати, полное право как свободные от вахты), Муфтах поднял страшный шум. Вызвал старшего на борту, командира нашего дивизиона тральщиков Васю Красикова по прозвищу Рыба (за вечно выпученные в гневе глаза): мол, что за безобразие, мы вам, русским, платим валютой за наше обучение, а ваши моряки спят. Хорошо, сказал комдив, все спящие будут строго наказаны...
Никого, конечно же, не наказали. Но на очередном выходе в море Вася вызвал старпома: «Так, пройти по всем кубрикам и боевым постам, переписать всех спящих ливийцев». Через полчаса список провинившихся, причем вполне приличный, особенно с учетом небольшой качки, был у Васи. «Крапивка, – говорит комдив переводчику, – объясни этому нерусскому флотоводцу, что мы такой бардак терпеть не намерены. Мы тратим моторесурс, соляру, блюем тут – почем зря (это не переводи), чтобы учить флотской жизни этих дятлов (это тоже помягче как-то скажи), а они спят. Это просто бардак».
На следующий день выход в море был сорван. В назначенный срок автобус с ливийским экипажем просто не появился у причала, где стоял «Марсовый». Как выяснилось, все провинившиеся матросы ливийского экипажа были наказаны. Ударами палками по пяткам. В общем, как гласит «Зеленая книга», «Мужчина – тоже человек. Это бесспорная и несомненная истина». А раз истина – то по пяткам. И если бы только по пяткам.
На Новый год два ливийских экипажа, проживающих в гостинице учебного центра, подняли бунт. Из-за того, что на каникулы на родину не отправили. По какой причине, до сих пор неизвестно. Буянили сильно. Забаррикадировались в комнатах, начали бить зеркала, потом стекла на окнах. Когда дошла очередь до телевизоров, наши доблестные командиры вызвали спецназ КГБ (ОМОНов и СОБРов тогда не было). Те забросали бунтовщиков гранатами с «черемухой». В общем, все кончилось вполне мирно. Всех повязали.
Через пару лет встретил в Риге штурмана Абдаллу, ставшего к тому времени командиром и прибывшего за очередным тральщиком для ВМС Джамахирии. Спрашиваю, мол, а чем закончилась та история? «Да все нормально», – отвечает. «Что значит нормально?» – не успокаиваюсь. «Да всех вернули в Ливию», – говорит Абдалла. «Ну и?» – «Да нормально все. На аэродроме построили по ранжиру и каждого десятого расстреляли. Я же говорю – все нормально».
Когда Абдалла принял свой корабль и все акты были уже подписаны, а до ухода тральщика в Ливию оставалась лишь пара дней, ко мне прибежал возбужденный особист. «Андрюха, – чуть ли не кричит, – моряк с ливийского тральщика пропал. Найти не можем уже три дня. Что делать? Им же на днях уходить». Я к Абдалле с тем же вопросом. А он так спокойно в ответ: «Да не переживай ты. Его все равно расстреляют как дезертира. А так у меня на борту лишнее место найдется. Может, еще пару телевизоров прикупить?»
На прощальный банкет из офицеров «Марсового» пригласили только нашего командира. Как пояснил главный дипломат Балтийского флота, пропитого вида каперанг, ввиду отсутствия достаточного количества коньяка, водки и закуски. И знаете, как отреагировали на это офицеры ливийского экипажа? Они заявили, что в таком случае на мероприятие не придут! Так что пришлось нашим командирам дать задний ход. И мы дружно притопали на банкет. И так же дружно приняли за советско-ливийскую дружбу.
