Дарья Курдюкова 20 декабря 1915 года в Петрограде открылась последняя футуристическая выставка «0,10», вернисаж прошел днем раньше. Там Малевич показал первые супрематические картины – «Черный квадрат» занял место иконы в «красном углу», поставив точку в многовековой живописной традиции изобразительности. В конце XX века эту точку встроили в совершенно новое искусство – как ни смешно, часто изобразительность реабилитирующее.
Массовое наступление супрематических форм началось в 1915 году. Хотя корни его прорастают еще из года 1913-го: оформляя оперу «Победа над солнцем», художник вводит первые «протосупрематические» мотивы и даже черный квадрат вместо диска солнца – как триумф креативной энергии человека над природой. К выставке «0,10» Малевич подготовился основательно, представив 39 свежеиспеченных картин в новой манере. Это искусство, отпечатавшееся группами «Супремус» и УНОВИС, объявляло выход за пределы формы в «новый живописный реализм».
Супрематизм непринужденно перешагнул порог, отделявший отвлеченную картину от конкретики жизни и быта. Супрематическая система, позволившая летающим плоскостям спуститься на землю и не только набухнуть фарфоровой плотью сервизов Малевича и его учеников Николая Суетина и Ильи Чашника, но и предложившая новую архитектуру в виде проунов Эля Лисицкого, – претендовала на абсолютную жизне- и конкурентоспособность. Супрематизму и позднее конструктивизму привиделась новая модель жизни, пусть и оказавшаяся утопией. Успех – в простоте форм. Которые каждый волен заполнить своим смыслом (чем не преминут воспользоваться благодарные потомки). Геометрический аскетизм манил большей свободой творчества.
Со временем к «Квадрату» (коего было несколько вариантов) прочно пристал ярлык бестселлера. Супрематизм как отпрыск авангарда – лакомый кусок на зарубежных выставках и аукционах. Детективные по накалу страстей истории про споры наследников с музеями за работы Малевича будоражили в свое время умы. Наконец, время от времени интерес к теме подогревали разного толка выставки. В 80-х «Москва–Париж» (с показом «Черного квадрата» после почти 50 лет перерыва) и персоналки Малевича в Москве и Ленинграде – в частности, их Русский музей «винил» во всплеске энтузиазма, экспонируя в 2007-м «Приключения Черного квадрата» с практически вековой историей вопроса. Год спустя идею подхватила московская галерея Pop/off/art, устроив выставку «100% the blacksquare». Но юбилейные поводы имеют свойство повторяться – поэтому тема обязывает вновь и вновь.
Сдается, очередной порцией пиара супрематизм обязан и художнику-акционисту Александру Бренеру, который в 1997 году в амстердамском музее Стеделийк «дописал» на одном из супрематических опусов Малевича зеленый доллар, за что получил пять месяцев тюрьмы и еще столько же условно. Вообще, когда неофициальное искусство в России выбирало себе поле деятельности, в круг интересов естественным образом попал и супрематизм. Почтить собственной вариацией Малевича – для многих комильфо. Интонации новоиспеченных реплик соревнуются в остроумии. Примеров не счесть – и в абстрактном искусстве, но особенно преуспели концептуалисты и соц-артисты. Хотя принципиально не количество, а то, по каким принципам ведется игра.
Прежде всего задействован не дающий покоя шедевр. Первоэлемент и архетип, он не без помощи современного искусства скатывается на позиции стереотипа, а когда уж невмоготу петь дифирамбы, становится клише. Дальше – супрематизм как космос, хорошо изученный «конструктор», несколько меланхоличное парение которого в безвоздушном пространстве художники с рвением стараются довести до состояния энергичной деятельности (в этом, к слову, наследуя Лазарю Лисицкому). Супрематизм иронично воспевается и добродушно-бережно низвергается (что в данном случае одно и то же). Поэтому будут вам даже песенки про национальную идею. А вот с точки зрения формы занятно сталкивают нос к носу абстрактные элементы с изобразительными – как-то они запоют?
   Жизнь традиции – в слове и деле: кресло Вадима Захарова, «Malevich-Marlboro» Александра Косолапова, Черные пиксели Георгия Пузенкова. Фото автора и ММСИ |
«Черный квадрат» – товарный знак. Заставить бренд плясать под свою дудку – значит сделать, например, ребрендинг, как соц-артист Александр Косолапов. Его картина «Malevich-Marlboro» живописует лихого ковбоя сигаретных грез, принужденного вечно скакать в квадрате холста. О том, как уживаются знаки разных систем, и одно из концептуалистских окон Ивана Чуйкова. В белый, будто загрунтованный холст – оконный переплет вписан черный квадрат. Плюс вопрос – если Малевич окно изобразительности закрыл, то здесь его нам приоткрывают (имеющейся форточкой) или нет? Картина, по-прежнему следуя наставлениям Альберти, есть окно в мир – вопрос теперь, в какой именно. Если не ребрендинг, то, воздавая должное IT-буму, можно перевести другой формат. Так Георгий Пузенков квадрат перевоплощает в «Big Black Pixel», правда, пиксель по старинке писан красками на холсте.
С супрематизмом в целом обходятся по тем же правилам. Вот Дмитрий Александрович Пригов в одном из «Рисунков на репродукциях» объединил идиллический реализм венециановского «Спящего пастушка» с многообещающе нависшей над горизонтом надписью Malevich. Вадим Захаров изготовил гарнитур «Святой Себастьян», скрестивший два из всех «наших все» – иконописную традицию с авангардом. Троны из икон абсолютно материальны, даром что сделаны с учетом обратной перспективы. Вбиты в них красные супрематические клинья. Одна традиция на другую – в памяти проносится плакат Лисицкого про «Клином красным бей белых». Другой концептуалист, Павел Пепперштейн, додумался идею фикс насчет супрематизма переиначить в идею национальную, тем более что по ней так страдают. Его проект «Нацсупрематизм» актуальные проблемы находчиво переводит на абстрактный язык (и тут – полная противоположность гладко вписавшемуся в «путиниану» «Путину и черному квадрату» от Врубеля–Тимофеевой). Наконец, хохмачи «Синие носы» плюют на все – на концепции, на художественные бренды, – нарезая сыр-колбасу в «Кухонный супрематизм», устраивая «Супрематический субботник» и «Секс-супрематизм».
Попытки соединить беспредметность с изобразительностью – не только микширование с претензией на результат, если и не неповторимый, то хотя бы остроумный. Понятно, что речь и о вечной чересполосице традиций – новое когда-то станет точкой опоры для новейшего. Супрематизм стал каркасом, вешалкой, с которой начинается новый театр с новыми мыслями. Беспредметность – оберточная бумага, принимающая форму завернутых в нее идей. Правда, не стоит забывать, что всякую идею можно заездить донельзя. Так что дальше? Есть новое поколение. В недавней, 2006 года, работе молодой художницы Кристины Мороз «Рождение круглого» из плоскости черного квадрата выпячен живот беременной женщины. И помимо не сейчас придуманной борьбы угла с овалом есть здесь и ожидание нового. Какого – увидим со временем.
