Анна Берсенева
Утомительное ничегонеделание за прилавком – привычная картина.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
На скуку жизни принято списывать все проблемы, которые в этой жизни возникают. При этом всем ясно, что проблемы принадлежат к сфере человеческого. А вот скука воспринимается как явление внечеловеческое – что-то вроде снега и дождя, которые существуют объективно и от которых поэтому никуда не денешься.
Не стоит, приехав из Москвы в маленький провинциальный городок, задавать глупый вопрос, почему его жители беспросветно пьют. «Да вы посмотрите вокруг! – скажут наивному столичному приезжему. – Вы посмотрите, как скучно они здесь живут! Им же совершенно нечем заняться. Конечно, будут пить, что еще здесь делать?»
Подобное оправдание не принимается лишь от москвичей. Их-то, как известно, окружает множество разнообразных развлечений. Были бы деньги (у москвичей они есть) – и знай только успевай головой вертеть, развлекут тебя по полной программе. Ну еще питерцам грех жаловаться. Возможно, жителям Екатеринбурга и еще десятка крупных городов. Но остальным жить скучно. Потому что у них нет денег и их никто не развлекает.
Еще говорят: раньше было не так, это теперь так стало, потому что советской власти нет, некому о людях позаботиться.
Мое дошкольное детство прошло в Чернигове – там жила моя бабушка. В 60-е годы прошлого века Чернигов был одним из тех самых провинциальных городков, в которых нечем заняться, а потому должна царить скука. Но я ее не помню! И не по счастливому малолетству не помню – я приезжала к бабушке каждый год, уже будучи и взрослым человеком, – а потому, что ее не было среди тех людей, которые меня растили, не было среди их друзей и знакомых. Чем они занимались? Да ничем особенным. (Не помню, кстати, чтобы в их образе жизни как-то участвовала советская власть.)
 Мы не спешим, у нас свободное время. Фото Евгения Зуева (НГ-фото) |
Читали книги.
Ходили в гости и приглашали гостей к себе: была потребность повидаться и пообщаться. Если приезжал московский родственник, собиралась вся родня и с живейшим интересом расспрашивала его о столичной жизни – о чем думают, о чем говорят, чем интересуются, что идет в театрах, какие книги обсуждают. Столичная жизнь была насущной, и не казалось, что она протекает на другой планете.
Ездили в сад, то есть на дачный участок в шесть соток, на котором выращивали овощи, фрукты и цветы. Овощи и фрукты, конечно, ели, но не было ощущения, что занимаются садом только ради еды – скорее возня с землей доставляла удовольствие. Цветы ставили в вазы, потому что это красиво, а потребность красоты, иногда наивная, была сильна. Раз в год устраивалась городская Выставка цветов.
Ходили в кино. В Чернигове было три кинотеатра, и если привозили интересный фильм вроде «Трех мушкетеров», то в каждый из них выстраивалась очередь, но стоять в ней было интересно, потому что предвкушение радости только усиливалось от того, что ее приходилось дожидаться.
Ходили купаться на Десну.
Ходили на Вал – в парк, где были карусели, качели-лодочки и красивые старинные церкви. Красивых старинных церквей в Чернигове вообще много.
Молодежь ходила вечерами на танцлощадку на тот же Вал.
Любовно и внимательно растили детей: читали им книжки, водили гулять «на жабки», то есть в маленький городской скверик с фонтаном, окруженным каменными скульптурками смешных земноводных, учили девочек шить, готовить и вышивать, а мальчиков – что-нибудь чинить и строить.
Ездили на рыбалку. Накануне с большим воодушевлением варили какую-нибудь необыкновенную приманку, потом вставали чуть свет, а к обеду в этот день бывала рыба – не то чтобы большая, но очень вкусная. Все ели и радовались.
 Самым маленьким скука не страшна. Фото Бориса Бабанова (НГ-фото) |
Я понимаю, что все эти описания напоминают лубочную идиллию. Но что же делать, если именно так все и было? Да, наверное, были люди, которые и тогда пили, не зная, чем себя занять, потому что, как видите, никаких особенных развлечений в маленьком провинциальном городке и тогда не было. И денег никаких особенных ни у кого не было, еда была самая простая, одежда тем более, так что ссылаться на нынешнюю бедность, связывая с ней ощущение «нечем заняться», не представляется мне уместным. Но при этом я не помню ни одной минуты, когда ожидала бы, что сейчас меня будут развлекать, и когда этого ожидали бы мои близкие. Меня учили испытывать самостоятельный интерес к жизни, мне прививали навыки такого интереса, и испытывать его казалось мне само собой разумеющимся. Только теперь я понимаю, что это, может быть, главное, чему меня научили.
Это не разговор про «тогда» и «сейчас» и не попытка доказать, что раньше было лучше. Мне кажется, способность испытывать такой интерес вообще никак не связана с приметами времени – это внутреннее человеческое состояние, которое отчасти зависит от врожденных данных, но отчасти (от очень большой части) воспитывается с детства. Мне кажется странным, что люди этого не понимают. То есть не понимают, чему они должны в первую очередь научить своих детей, за чем они должны следить гораздо более внимательно, чем за школьными отметками и успехами в английском с репетитором. Научить этому не то чтобы совсем легко, но не так уж и трудно, надо только прилагать к этому последовательное усилие.
Развивайте в своих детях вот этот вот драгоценный навык самостоятельного интереса к жизни – и им не будет скучно нигде и никогда.
