Андрей Рискин.
Боевой корабль – это вам не прогулочная яхта. Тут все должны бдить. Круглосуточно.
Помнится, как-то в стародавние времена мы с другом, таким же тогда, как я, необстрелянным лейтенантом, решили отметить День Военно-морского флота (который, кстати, празднуется и в это воскресенье), в популярном рижском кафе «Аллегро». Оба в парадных тужурках, рубашки белые, погоны золотые – красота, девчонки заглядываются. Но встречает нас на входе швейцар – тоже весь в золоте, шевроны в два раза шире наших, лейтенантских, фуражка с шитыми дубами, как у адмирала: «Мест нет!»
Друг у швейцара спрашивает: мол, а ты знаешь, дядя, какой сегодня праздник? «Знаю, – отвечает, – День работника торговли». «Дожили, – подумалось. – И какой козел решил совместить День ВМФ с днем торгаша?» Опять опустили флот ниже плинтуса (можно, конечно, опустить флот ниже комингса, но тут уже до плинтуса добрались). В общем, поторговались мы со швейцаром и в кафе все-таки попали. Но диалог тот я надолго запомнил.
Во время службы, впрочем, День ВМФ мы не очень-то жаловали. Оно и понятно: для военного праздник, что для лошади свадьба – голова в цветах, а задница в мыле. Праздник-то приходилось отмечать, как правило, на службе. Когда каждые полчаса проверяющие появляются. С глупыми вопросами: все ли трезвы, нет ли самовольщиков, как там боеготовность, не рухнула ли в связи с праздником? Проверяющих, конечно, понять можно, потому что главная задача флота – не утонуть в мирное время, особенно в праздничные дни.
А не тонем мы исключительно благодаря начальникам, которые нас проверяют и постоянно держат, как говорил мой первый командир, в эмоционально-вздрюченном состоянии. А если мы из этого состояния вышли, значит, все, кранты, пропал флот, утонул у стенки. И когда тебя начальство в это самое «эмоциональное» состояние приводит, главное, не сопротивляться. Кто научился, тот и выжил.
Помнится, мой сослуживец капитан 3 ранга Володя Капустян, заместитель командира соседнего дивизиона тральщиков, всегда после взбучки выходил из кабинета начпо в отличном настроении. «Петрович, – как-то спрашиваю, – как тебе это удается?» – «А очень просто, – отвечает. – Он на тебя кричит, а ты в это время думаешь: а вот как ежики любовью занимаются? И так их представишь, и эдак – все равно непонятно. А когда мысли ежиками забиты, гнев начальства мимо ушей проходит. К тому же учти, что при разговоре с начальством последнее слово всегда остается за младшим по званию, только он никогда не произносит его вслух. А если и произносит, то лишь выйдя из кабинета».
Начальники, конечно, это самое «последнее слово» знают прекрасно. Поэтому и стараются подчиненных опередить. Так что главная задача во время монолога начальника – промолчать и не подавать виду, что ты о нем, о начальнике, думаешь. Заместитель начальника артиллерийского факультета в моей родной калининградской «бурсе» капитан 1 ранга Ваня Соколюк, помнится, бегал перед нашей провинившейся в чем-то ротой, стоявшей навытяжку, и кричал, брызгая слюной: «Люди падают с мостика и убиваются или становятся идиотами на всю жизнь! Я – выжил!» И вы думаете, кто-то улыбнулся или рассмеялся? Нема дурных.
Вообще-то борьба с начальством может продолжаться вечно. С переменным успехом. Главное, как говорят моряки, обвешковаться, то есть вешки расставить. На всякий случай, чтобы кормой (которая у настоящего моряка всегда в ракушках) на рифы не напороться. Как это было в случае со старпомом «букашки» (дизельной подводной лодки 641-го проекта) Геной Столяровым. Гена у начальства был на хорошем счету, считалось, что скоро станет командиром субмарины. И, как все офицеры, достойные награды за примерную службу, регулярно поощрялся грамотами. В те годы это был традиционный вид поощрения. Самый распространенный, кстати, – снятие ранее наложенного взыскания. Что касается Гены, то, вместо того чтобы, как мы, дураки, закидывать эти самые грамоты в самый нижний ящик стола, он приносил награды Родины домой. И говорил жене:
– Дорогая, тебе крупно повезло – ты вышла замуж за отличника боевой и политической подготовки. Наливай!
И жена наливала ему стопарик. А то и два. В зависимости от того, кто поощрял Гену. Командир лодки обходился супруге Столярова в один стопарик, комдив – в два, комбриг тянул уже на три рюмахи, а за грамоту от командира базы или кого повыше приходилось выставлять на стол уже бутылку.
В итоге за несколько лет непорочной службы у жены Гены скопилась порядочная стопка красочных листков с надписью «Грамота». И было это, как сказано в Библии, хорошо.
 Начальство в море ходить не любит. Поэтому в море – хорошо. Фото из архива автора |
Но все хорошее, как известно, кончается. Особенно на флоте. Потому что в один из погожих весенних деньков «букаха» вышла в море. Вместе с комбригом. Погрузилась, а потом всплыла. Комбриг приказал Гене бросить за борт гранату, чтобы работавшая в паре лодка тоже появилась на поверхности.
Гена бросил. Но из-за тесноты на мостике лодки при размахе он слегонца задел лысый череп комбрига. А так как здоровьем Гену Бог не обидел, это «слегонца» чуть не раскроило комбриговскую черепушку. Мозги, правда, не вылезли – да их там и не было никогда, но вид у комбрига товарным быть перестал...
После этого инцидента карьера Гены как-то стремительно пошла на убыль. Пристебаться, как известно, можно и к телеграфному столбу, а уж к старпому, как говорится, все тот же Господь велел.
Сперва у Гены появились выговоры, потом строгачи, потом энэсэсы (предупреждения о неполном служебном соответствии). Когда дело дошло до парткомиссии, этой красной гильотины перестройки, жена Гены не выдержала.
Прорвалась на заседание. Там как раз на Гену эту самую «гильотину» точили. Чтобы легче башка отлетала. Тут супружница бросила на стол перед секретарем парткомиссии толстую стопку грамот:
– Вы что, гады, сожрать Гену моего хотите? Говорите, не офицер, а дерьмо? И не первый год плохо служит? А это кто выдавал?
Высокая комиссия склонилась над грамотами.
– Вы смотрите внимательнее, кто подписывал! – кричала Генина жена.
Посмотрели. Комдив, комбриг, комбазы и даже комфлота...
Пришлось ограничиться постановкой на вид. А так хотелось чего-нибудь там с занесением впаять! Не получилось. Даже обидно.
В общем, можно с начальниками бороться. Тут главное – быть к этой борьбе в постоянной боевой готовности. Или, как говорил морякам командир первого моего корабля, славного сторожевика «Туман», Сергей Сергеевич Степанов: «Краснофлотец! Не щелкай клювом!»
