Кофепитие с облаком за спиной

Карабахским жителям есть что вспомнить...

Нагорный Карабах... Ключевое слово, наверное, «нагорный». Нагорнее не бывает. Едешь в Степанакерт на машине из Армении по дороге, близкой к идеальной, въезжаешь в зацепившееся за торчащую скалу облако и продолжаешь путь дальше вверх в горы в серо-синем мареве. Сидишь ранним утром на гостиничной веранде, потягивая сваренный на песке, еще и потому потрясающе вкусный кофе, и вдруг ощущаешь за спиной чье-то присутствие. Оборачиваешься – никого. Приглядишься – клок облака растворяется в прозрачном остром воздухе. Этот воздух хочется не вдыхать, а глотать. И запить холодной ключевой водой.

Однажды на международной конференции, посвященной Нагорному Карабаху, один известный политолог из Баку во время острого спора, очевидно, вышел из себя и бросил западным участникам мероприятия: «Карабах-Карабах! Да знаете ли вы, что это такое?! Это богом забытый край, высоко в горах, где ни условий нет нормальных, и даже дорог...» «Что ж вы за него цепляетесь?» – отреагировал оппонент. «Вы разве поймете, почему?!» – отрезал политолог.

Дороги, проложенные по самым современным технологиям, появились уже после завершения боевых действий. В тридцать тысяч жизней азербайджанцев и армян оценил бог войны нынешний мир в Нагорном Карабахе. Хрупкий мир. Сквозь него друг на друга через автоматные прицелы смотрят два народа. Одни хотят реванша. Другие – отвоеванной независимости. Для самих карабахцев вопрос решенный. Спросить их о будущем статусе Карабаха – упаси Всевышний. Уж если по причине внезапного сумасшествия захотелось оскорбить карабахца, то лучше сделать это менее изощренно.

70-летнюю историю нахождения в составе советского Азербайджана в Карабахе считают нонсенсом и самой большой несправедливостью. С гордостью подчеркивают: даже в периоды раздробленности Армении, Арцах (самоназвание Карабаха) в отличие от большинства армянских княжеств под захватчиками не прогибался. Походы на Арцах считались делом неблагодарным – народ гордый, воинственный, знающий толк в ратном деле. Военные умения арцахцев в союзе со сложным рельефом делали край неприступным для врага. Давнюю историю в Карабахе вспоминают с гордостью. О недавней войне говорить не любят. Особенно с чужаками. Третий тост любого застолья пьется молча, без слов – за не вернувшихся с войны.

...и о чем нельзя забыть.

Большой ценой далась свобода. Нет семьи, войной не обожженной. Новые карабахские кладбища – не для слабонервных. Лица, выбитые на надгробных камнях, разные: совсем еще мальчишки, молодые люди, старики. Год смерти – один. Такое ощущение, что за свободу здесь воевали все и всё. И вековечные суровые скалы.

Старый одинокий охотник внимательно осмотрел несколько десятков патронов, погладил приклад ружья, в совершенстве отполировавшийся от тысяч прикосновений, приставил его к стене, прошелся по дому, проверил ставни, двери и уселся у окна, выходившего во двор. Вскоре появились те, кого он ждал, – в опустевшее село вошел азербайджанский отряд. Он больше года не ходил в лес, не поднимался в горы – годы взяли свое, но навыки никуда не делись... Потеряв нескольких бойцов, командир отряда велел поджечь дом. Дом быстро заполыхал, но стрельба прекратилась, лишь когда он сгорел дотла. На пепелище солдаты нашли только дуло охотничьего ружья.

Это слегка «передернутый» пересказ новеллы Ашота Бегларяна «Дом, который стрелял». Ашот прошел карабахскую войну, был тяжело ранен, чудом выжил, рука плохо слушается до сих пор. Почти все его творчество – голая правда о той войне. И «Дом, который стрелял» – тоже. «Куда делся старик – непонятно. Хоть что-то же от него должно было остаться после пожара? А его нет – ни среди живых, ни среди мертвых. Вот и спрашивается – кто же стрелял?» – Ашоту невозможно не верить.

Облака в этом горном крае имеют обыкновение подкрадываться незаметно. Фото автора

Его приятель Георгий Газарян тоже прошел всю войну. С телекамерой. Теперь он снял фильм по рассказу Бегларяна: «Титры осталось наложить. Две тысячи долларов было на все про все – знакомый меценат из Москвы подкинул. На энтузиазме снял с участием наших же актеров. Военные сильно помогли – техникой, солдатами для массовки, пиротехникой... Спонсор обещал серьезные деньги для второго фильма, если этот понравится». И второй фильм Жоры будет о войне. И следующий, наверное, тоже о ее ужасах. То, о чем в Карабахе не любят говорить, сидит глубоко внутри, не вытравить – выплескивается порой в творчестве, в разговорах в узком кругу своих. Въелась навсегда память о войне, принесшей независимость...

Мой водитель, высунувшись из окна, уточнил дорогу. Карабахец ответил, глянул на номера машины и спросил: «В Армению?» «А это не Армения, что ли?» «Нет, ке матах*, это Нагорный Карабах. Независимая республика». Так какое там слово было ключевым в словосочетании «Нагорный Карабах»?

* На карабахском диалекте армянского языка – да буду тебе жертвой