Наталья Савицкая
Сознательно безработный и никому ничего не должен.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Будним днем на Чистых прудах, подставляя седеющую голову щедро палящему майскому солнцу, мужчина средних лет пускал на воду кораблик с электрическим моторчиком. С ним рядом не было его ребенка. Поблизости вообще не наблюдалось детей. Зато на крошечную модель яхты залюбовался проходящий мимо уборщик в ярко-оранжевой безрукавке из дружественного Таджикистана. Посмотрел, вздохнул и побрел дальше, волоча за собой тележку с мусором. Еще пара проходящих мимо скучающих командировочных лет 60 в глянцевых новых пиджаках с одинаковыми кожаными портфелями остановилась было на мгновение, но взоры их тут же отвлекли колыхающие бедра в узких юбках. Юбки и туфли были ярких и доступных марок, а обладательницы их – явно с украинским акцентом. Впрочем, кому важны эти несущественные детали. Чинуши-оптимисты устремились вслед уплывающему прямо из рук обещанию неизведанного счастья. Я посмотрела на раскрасневшиеся лица мужчин и вспомнила, как в воскресенье поздно вечером возвращалась от родных. На станции «Измайловский парк» в метро вошли мужчина и женщина пожилого возраста, познакомившиеся на танцах. Есть там сегодня такая открытая дискотека 60-х. Вошли в вагон, сели чинно рядом. Потом взялись за руки┘ И мужчина в опрятном темном костюмчике, в черных холщовых штиблетах с отглаженными белыми шнурками, щеголевато перекинув ногу за ногу и игриво поглядывая на голые коленки сидящей напротив молодухи, наклонился к уху своей спутницы-одногодки и произнес:
– Как на меня смотрели твои подруги, о-ого-го! А я выбрал тебя┘ Так какая, говоришь, у тебя жилплощадь?..
И все равно оптимизму взрослого поколения можно только позавидовать. Они еще способны интересоваться вечными ценностями жизни┘
– Скажите, а вы безработный? – спросила я мужчину с корабликом, постояв для приличия пару минут рядом.
– Я сознательно безработный, – лучезарно улыбнулся он, обнажив ряд плохих передних зубов.
– Понятно, – не удивилась я этому обстоятельству, – и свободный от всех обязательств┘
– А я вообще-то никому и ничего не должен.
– И своей семье?
– И своей семье┘
– Вы серьезно?
– Нет, а, правда, кто решил, что мужчина должен надрываться и кормить всю семью? Я никому ничего не должен. Дети выросли, а жена ушла к тому, кто зарабатывает больше... Все бабы одинаковые, и всем вам всегда мало, – вдруг зло процедил он.
Всего в нескольких сотнях шагов от мужчины с корабликом с десяток тоже вполне здоровых на вид мужчин, с руками и ногами, штурмовали желтый уазик с надписью «Социальная помощь». В нетерпении давя друг друга, старались увидеть как можно больше внутри вожделенной машины. Но не переругивались. Мне показалось, еще чуть-чуть – и они начнут даже звать себя по имени-отчеству. Видимо, вместе с социальной помощью свободным гражданам центра Москвы стараются привить еще и правила хорошего тона. «Желтая помощь» с раздачей не спешила, разбирая накладные и одноразовую посуду. Волнение голодающего народа росло с каждой минутой┘
На Покровском бульваре на свежеокрашенных лавках вдоль аллеи тушками выкинутых на берег тюленей лежали сотоварищи толпившихся на раздаче халявы. Этим уже не хотелось есть, им повезло больше: они нашли то, чем можно утолить более насущные потребности. Подложив под головы кулечки со своим нехитрым скарбом, они пускали во сне пузыри, пугая крепким ароматом проходящих мимо юных мам с колясками. Во сне они, должно быть, видели себя в мягких люльках с рюшками, а своих мам – склонившимися над ними. Мам, которые так и не сумели их закалить для жизни после СССР.
На остановке компания все тех же свободных граждан центра Москвы, спасаясь в тени козырька от совсем не майской жары, затянула дворовую балладу своего детства. Пели душевно, покачиваясь из стороны в стороны, крепко держа друг друга за давно немытые шеи. Среди поющих неожиданно обнаружилась одна женщина. Все-таки что ни говори, но там, где есть хоть одна особь женского пола, – мужчин так и тянет к высокому искусству.
В кафе на Солянке молодые люди умудрялись кушать, не отнимая трубку ото рта и не снимая рук с клавиш компьютера. Подумалось, ну наконец-то – мужчины, занятые хоть каким-то интеллектуальным трудом! Наверное, что-то продают и перепродают. Увы, нет. Обсуждают маршрут вечерней экстремальной игры: «Езжай туда – не знаю куда! И принеси то – не знаю что!» Кушали и, смеясь, рассказывали, как вчера напугали старушку во дворе, когда рылись в мусорном контейнере в поисках «ключа» разгадки.
Жизнь мужчин проходит под девизом: жизнь без забот и работ, мой первый вывод. И я решительно не права┘ Российский мужчина в среднем живет на 14 лет меньше, чем женщина. Его надо беречь и холить, как вымирающий вид. Правильный уход за мужскими особями привел к тому, что с 2006 года безработица среди мужчин и женщин в РФ почти одинаковая. Такое мало где случается. Российские женщины и в кризис, и в докризисную эпоху вели себя гораздо активнее на рынке труда. ЕС только добивается, чтобы занятость трудоспособных женщин достигла в среднем 60%, у нас же этот показатель уже давно достиг 75%, утверждают социологи.
Почему не работает мужчина в городе? Мужчина не работает, потому что предложения на рынке чаще всего носят характер низкоквалифицированного труда, опять же говорят социологи. Согласно исследованиям Левада Центра, достаточно стойкой оказалась тенденция делегирования низкоквалифицированной физической работы иммигрантам из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и др. В то же время для жителя мегаполиса, идентифицирующего себя как «россиянина», даже угроза потери работы не является достаточным мотивом занятия физическим трудом. Беловоротничковость россиянина, живущего в городе, по мнению социологов, стала «значимым показателем качественного содержания гражданской идентичности». Вот так – и не иначе!
Каждый человек, желающий потрудиться во благо себя, сначала непременно встанет перед дилеммой: занятие предпринимательской деятельностью или служба на благо государства. Служить на государство легче, но неблагодарнее по отношению к себе любимому. Если только не воровать и не брать взятки. Опрос, проведенный компанией Edelman, показал, что кризис в России подорвал доверие активной части общества к бизнесу, который во многих европейских странах рассматривается как основа преодоления негативных тенденций в экономике. За 2009 год доверие к бизнесу сократилось на 10 пунктов и составило 42%.
Настолько же упало и доверие к власти, уровень доверия замер на отметке 38%. Это самое значительное сокращение уровня доверия среди стран, обследуемых в рамках программы Edelman Trust Barometr (так, например, во Франции доверие усилилось на 9% (до 43%); лидер по росту доверия – Швеция (с 36 до 60%). Почему упало доверие, объяснять никому не надо. На фоне снижения зарплат возросли в цене товары народного потребления и продукты питания. Возросли коммунальные платежи и проч. Доверия нет к бизнесу, который за кризис удвоил или утроил свои доходы. Доверия нет к чиновникам, которые погрязли в коррупции.
Но кроме финансовых забот есть еще и проблемы психологического характера. Неверие в перспективность собственного будущего. Наиболее уязвимый в этом отношении – россиянин среднего возраста. Молодежи и старикам свойственен хоть некоторый оптимизм. Все помнят, как исследователи 90-х называли это время – временем сорокалетних вдов. Тогда смерть косила без разбора 40–50-летних мужчин. Погибали не столько от нехватки денег, сколько от разрушения устоявшихся стереотипов. От внезапного ощущения собственной ненужности. Прошло почти 20 лет. А он по-прежнему никому не нужен – среднестатистичный россиянин среднего возраста.
Может, неработающий мужчина средних лет – это ответ времени. А его пофигизм – всего лишь желание быть над схваткой бизнеса и чиновничества. Не стало мужчин, желающих разгружать вагоны. А может, это и хорошо!
