Ада Горбачева
Молодежь в метро читает учебники и серьезную литературу.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
Всю жизнь я езжу в общественном транспорте. Троллейбус, автобус, трамвай (почти исчезнувший – как жаль!) Ну и, конечно, метро. Почти каждый день. С детства помню:
До чего ж оно хитро, до чего ж оно хитро,
До чего же оно здорово придумано метро.
Летом там прохладно, зимой тепло.
Как теперь будет в метро? В метро, где на «Театральной» знакома каждая мраморная скамья, на «Площади революции» каждая бронзовая фигура – почти родственница. Здесь встречались, часами со страстью выясняли отношения. Одно из заблуждений юности, что отношения можно выяснить. Потом понимаешь, что их можно только строить, и это совсем другое.
Могу повторить вслед за Окуджавой: «Мне в моем метро никогда не тесно». И никогда не скучно. Чего только не насмотришься! Вот сидит парочка – небольшие, крепкие, ширококостные. Оба жуют жвачку и ежеминутно целуются. Интересно, куда девается в это время жвачка? Старик с увлечением читает «Московский комсомолец», делится возмутительными сенсациями с окружающими. «МК» да еще «Комсомолка» – самые популярные газеты среди пенсионеров-мужчин. Странная все-таки судьба некогда молодежной прессы. Пожилые женщины вытаскивают из сумок Донцову и рукоделие прочих дам, стругающих криминальные романы.
А вот молодежь читает совсем другое – распечатки отчетов, учебники, серьезную, представьте, литературу. Прелестная высокая шатенка, прислонившись к двери, погрузилась в «Братьев Карамазовых».
Летом публика расслабляется. Коротко стриженный парень южной внешности норовит положить голову на плечо своей девушки, намного превосходящей его ростом крашеной блондинки, целует ее в высшей степени плотоядно. Девушка слабо отбивается, выходят в обнимку. Тут же рядом со мной плюхается парень как раз с длинными волосами и мало того что славянской наружности, так еще и с вытатуированным на бицепсе собором. Перед ним стоит девушка в майке и едва держащихся на чреслах джинсах. Парень сначала запускает руки ей под майку, а потом начинает продвигаться внутрь джинсов. Собор на бицепсе напрягается. Но тут поезд подошел к моей остановке, и чем закончилась борьба собора с джинсами, осталось неизвестно.
Езжу я как раз по красной ветке – от «Университета» до «Лубянки». Но начало работы в редакции позже рокового часа, так что 29-го мне попасть на эту ветку вообще не удалось. На следующий день – цепь милиционеров внутри. Совсем молоденькие ребята, почему-то все небольшого роста, щупленькие. Из провинции прислали, что ли? Вечером на «Парке культуры» выхожу из вагона, на платформе поминальные свечи, сложена огромная клумба из цветов. Люди подходят, кладут по одному-два цветочка. Небогатые пассажиры общественного транспорта. Возле колонны стоит группа людей с огромными букетами красных роз. Какая-то делегация? Отвечают: «Мы из Карачаево-Черкесии. Хотим выразить соболезнование москвичам. Вы не привыкли, а у нас такое каждый день». Как в воду глядели. На следующее утро – трагедия в Кизляре. Или не трагедия, так, эпизод? Трагедия – только у нас?
На рынке возле метро «Университет» всегда большой ряд продавцов цветов. 31 марта он был пуст совершенно. Никого. Ну да, ведь торговали цветами преимущественно кавказские женщины. Испугались. И разумно поступили – спрятались. Не оказались бы мы накануне самосуда. Мужчины из Карачаево-Черкесии, привыкшие к взрывам и убийствам, – они сочувствуют избалованным благополучием москвичам или тоже боятся и демонстрируют свою лояльность? Стыдно признаваться в таких подозрениях.
 На "Лубянку" сегодня едут многие. Фото Reuters |
Пробуждаются нехорошие инстинкты, какие-то темные шлюзы вседозволенности открываются. 82-летнюю Людмилу Алексееву никак не примешь за шахидку. Тем не менее, когда она возлагала цветы в память погибших на «Парке культуры», ее ударил по голове молодой человек, провозгласивший себя русским патриотом.
Утром в вагоне метро женщина с двумя красными гвоздиками выходит на «Парке культуры», другая – с двумя розовыми цветами – почему-то едет дальше. Ах, да – на «Лубянку». Продавщица цветов на «Чистых прудах», где я собираюсь купить букет, спрашивает: «Вы на «Лубянку»?» И советует купить желтые.
На «Лубянке» много милиционеров. Почему-то опять мелкие, какие-то испуганные. Совсем не похожи на привычных упитанных столичных стражей порядка. Чтобы положить цветы, надо протолкнуться. Перед цветочным холмом мертвое пространство. Быстро положат свой букетик и отходят. Стоят в сторонке. Запах горящих свечей. Сдерживаемые рыдания. Желтых цветов действительно много. Может быть, из-за подсознательного ощущения предательства. Каждый власть имущий хочет извлечь из этой трагедии свою пользу.
Пассажиры метро – самые беззащитные люди. От них – от нас – ничего не зависит. Те, от кого зависит, в метро ведь не ездят. И спускаются туда только в редчайших случаях, вроде нынешнего, в окружении двух десятков охранников после доскональной проверки безопасности. Ритуальный визит в отсутствие опекаемого населения.
Народу в России еще много. Ну, взорвут сотню-другую пассажиров общественного транспорта. Скажут: «Они погибли». Тоже эпитафия, кстати.
