Перерыв на воспоминания

Иногда на рыбалке трофеи – не главное.БИКЮФото Александра Шалгина (НГ-фото)

Перебрал вчера снасти, смазал катушки, «законсервировал» хозяйство. Все, нынешний сезон закончен – уже холодно. К подледному лову – брррр! – не приучен. До весны «офсайд». Три-четыре месяца рыбалка только во сне и воспоминаниях┘

На Восьмое болото (вообще-то, это озеро с заболоченными берегами) меня сосед Арик вытащил. Сам бы ни за что не поехал. В Восьмом в последний раз крупного сазана до моего рождения ловили. Но Арик меня уговорил. Сопротивляться этому тайфуну было бесполезно. Он не вошел, а влетел ко мне. Глаза его горели, он производил шум переполненного стадиона и как заговоренный повторял: «Восьмое! Восьмое! Восьмое!» Ему, оказывается, звонили приятели, рыбачившие на Восьмом болоте второй день, и сказали одну фразу: «У каждого не меньше двадцати кило крупняка». Этого оказалось достаточно, чтобы сосед съехал с катушек. Он захлебывался словами, описывал улов знакомых до мельчайших подробностей, словно сам присутствовал при этом, рассказывал о каком-то особом кайфе от ловли сазана на Восьмом, интересовался готовностью моих снастей и великодушно отказался от моей доли в покупке бензина. Но не уговорил – в удачу на этом водоеме я не верил. Тогда, исчерпав все аргументы, сосед заканючил: «Я тебя никогда ни о чем не просил. Как брата прошу! Заклинаю – поехали». Пришлось соглашаться.

В дороге я догадался, для чего ему понадобилась моя компания. Арик без умолку трещал: «Сейчас приедем и покажем им, что такое настоящая рыбалка! Кто сказал, что они круче нас?» «Что ты им покажешь? Люди по двадцать кило выловили, как ты их обловишь, даже если они и прекратят рыбачить?» Сосед объяснял: «Их трое, включая Кярума, а он рыбак никакой – его не считаем. У них по две донки – всего четыре. У меня – пять, и у тебя пять донок. Вот наше преимущество! Мы им покажем! Только наш улов надо будет объединить». Вот для чего я понадобился – чтобы он своих знакомых за пояс заткнул! Но такая перспектива была невероятной: сомнительно, чтобы интенсивный клев держался бы вторые сутки подряд и при этом рыба ловилась бы только у нас. «Финтят твои приятели. Откуда в Восьмом столько рыбы? Ты это озеро видел? Двадцать метров всего-то в ширину, сорок в длину, а они, видишь ли, почти центнер рыбы выловили», – сильно сомневался я в затее. Сосед задумался и неуверенно возразил: «Зато там глубина большая».

Пока были в дороге, приятели пару разу звонили Арику на мобилу. «Еду, скоро буду! Как у вас?» – орал он так, словно хотел докричаться до самого водоема и радостно докладывал мне: «Клюет!» Наконец доехали до Восьмого болота. Увидев меня, ариковы приятели явно смутились, и я заподозрил что-то неладное: «На что клюет?» – «Как тебе сказать┘» – замялся один из них. Мог и не продолжать. Арик вытащил из воды садок, посмотреть на улов, и взревел, как бык на бойне: «Вот это вот?! Умнее ничего придумать не могли, мать вашу? На последние деньги бензин залил, двести километров, как сумасшедший, гнал, человека от дел оторвал, сюда привез!..» Это было надолго – в садке трепыхались мелкие караси. Пока он воплями сотрясал округу, рыбаки пытались оправдаться передо мной: «Извини, решили его разыграть, не думали, что он не один приедет». «Да ладно, чего уж там┘ Лучше скажите, чего вас сюда занесло? Тут местные сетями, слышал, все выгребают». – «Кярум давно просил рыбалку тут устроить, просто душу вынул. Отказывать уже неудобно было, обижался он на нас. Короче, приехали, уважили его. А толку – за целый день ни одной нормальной поклевки, ну и решили со скуки Арика разыграть».

На Восьмом болоте может и повезти. Фото автора

К вечеру и мелочь затихла. Но сосед наотрез отказался уезжать: в темноте он не любил ездить, к тому же в старом его «жигуленке» постоянно барахлила электрика. «Чувствую: ночью пойдет┘ На жмых я анис накапал. Я им покажу, как рыбачить», – заговорщически шептал он, я только отмахнулся и пошел устраиваться у костра. Настроение у всех было паршивое, а хуже всех у пожилого Кярума, заварившего всю эту кашу с Восьмым болотом. Он то и дело виновато затягивал: «Знаете, сколько здесь рыбы было? Лови – не хочу. Половину обратно в воду выпускали – до дома было не донести┘ И только крупная, мелочь не ловили. В детстве я с друзьями только здесь рыбачил. Знаю, что говорю┘ Я же родом из этих мест, в пяти километрах отсюда┘» Его монотонное бормотание прервал истошный вопль Арика: «Подсак!»

Пойманный сазан тянул килограмма на три, и сосед приплясывал на радостях вокруг рыбины: «Я же чуял, что поймаю!» Сон как рукой сняло. Оживился и Кярум: «Ну что, поверили?» Вдохновленные удачей, мы покрутились около снастей, какие-то перебросили заново и вернулись к костру. «Все детство тут рыбачил, – снова заговорил Кярум. – Только с ночевкой ни разу не пришлось, как ни хотелось». «Чего так?» – поинтересовался я. «Родители не разрешали. Не только мне, а вообще всем, – ответил он. – Молва в наших краях про Восьмое болото ходила. Будто ночью из воды высовывается огромный костяной палец с длинным-предлинным когтем, обшаривает берег и, кого зацепит, утаскивает на самое дно».

Кярум так выразительно рассказал байку, что живо представилось, как из воды начинает вздыматься корявый когтистый палец, освещенный ярким лунным светом┘

Едва рассвело, Арик засобирался домой. Компания еще дремала у тлевшего костра, а он завел машину: «Клева нет, чего без толку сидеть?!» Хитрец хотел уехать победителем: пусть после нашего отъезда хоть сотню рыб выудят, это уже ничего не изменит – он выиграл необъявленную дуэль. «Сазана я сам завтра приготовлю. Отварю в вине, а съедим его у тебя, – объявил сосед по дороге. – У меня дети маленькие – разве дадут нормально посидеть?»

Но на следующий вечер Арик позвонил и позвал к себе. «В подвале он, – сообщила его жена. – Обойди дом, с той стороны». Подвал впечатлял. Вдоль стен снизу доверху он был заставлен громадными стеклянными бутылями с наклеенными на них бумажками с годом изготовления вина – дед Арика был знатным виноделом.

Сосед пристроился за маленьким столом, на котором едва уместились пара граненых стаканчиков, кувшин, хлеб, соль, тарелка с нехитрой снедью. Сазаном и не пахло, и я стал придумывать, как поязвительнее поинтересоваться судьбой рыбы. Не получилось. Арик налил из кувшина в стаканы вина, отлил немного на хлеб, отпил сам и грустно сказал: «Кярум умер. Сегодня утром. Вернулся с рыбалки, прилег и не проснулся. Он сильно болел, оказывается. Наверное, почувствовал, что уходит, вот и выманил ребят на Восьмое болото, где все детство провел. А заодно и мечту о ночевке на берегу воплотил┘ За упокой». – «За упокой», – согласился я. «И вообще за всех ушедших», – поднял стакан сосед. Мы выпили, не чокаясь.