Нелли Поспелова
Денежная единица дубль. Легко перепутать.
Шла я недавно с Хованской улицы до метро «ВДНХ», выискивая по старомосковской привычке «козьи тропы»: переулочки, тропинки, проходные дворы, арки – не тащиться же три остановки на трамвае, а потом еще все равно пешком. Почти благополучно дошла – и тут из двора большого торгового центра мне наперерез выезжает автомобиль, темный, большой, красивый. Останавливается возле меня, открывается дверь, за рулем человек лет пятидесяти, вроде кавказец (мне почему-то показалось, что азербайджанец). Не могу сказать, что по виду очень уж интеллигентный, но точно благообразный.
«Вы к метро? Давайте подвезу». Объясняю, что метро рядом, что специально иду пешком. «Ну пожалуйста, мне это очень важно, я сейчас вам все объясню». Я не любитель «подъезжать» на чужих машинах с незнакомыми людьми, да и не особенно-то предлагают в последнее время, но почему-то сажусь. Спрашивает, можно ли подвезти до «Алексеевской», чтобы не разворачиваться, и начинает разговор с хорошего вопроса «Что такое счастье?».
Удивляюсь и пытаюсь объяснить, что счастье, по-моему, такое кратковременное состояние души, что человек, наверное, не может быть постоянно счастлив и что счастье в обыденной жизни – это скорее всего отсутствие несчастья. Он: «У меня родился сын, сейчас ездил покупать цветы». – «Вот это действительно самое счастливое счастье». Начинает рассказывать, что жене 43 года, что долго болела и не могла родить, а вот теперь сама, без всякой посторонней помощи, родила мальчика четырех с половиной килограммов. «Господи, слоненка», – восторгаюсь я. Спрашиваю, давно ли в Москве и где живет. Рассказывает, что давно, сразу после армии, женился на дочери командира полка и остался. А живут они в Сокольниках, ну, не в самих, а, в общем, недалеко. Тут у меня мелькает подлая мысль – не с Черкизона ли, – которую быстренько отгоняю.
 «Голосуя», вряд ли ждут подвоха... Фото Алексея Калужских (НГ-фото) |
Он достает телефон, съезжает на обочину, звонит: «Я купил тебе самые красивые цветы. Да, как ты сказала, подвожу первого встречного, очень симпатичную женщину». Едем дальше. «Теперь, – говорит, – я должен вам дать деньги». – «Какие деньги, – пугаюсь я, – это я вам должна за то, что подвезли». Рассказывает, что у них есть такой старинный непреклонный обычай, что первого встречного нужно одарить деньгами за то, что Бог послал долгожданного здорового ребенка. Долго роется по карманам и наконец добывает пятитысячную купюру, протягивает мне. Еще больше пугаясь, объясняю, что в жизни не возьму таких денег, что если уж так полагается, то пусть даст пятьдесят или сто рублей и угомонится. «Ты что, – переходя в праведном гневе на «ты», – не понимаешь, что я должен дать настоящие деньги, чтобы ребенок был счастлив? Ну, может, найдется тысячи три сдачи». Трех тысяч у меня не было, а были две, и еще рублей семьдесят смятыми бумажками, которые предложить такому обеспеченному и счастливому человеку просто постеснялась. Отдала сдачу, сунула пятитысячник в сумку. И вот тут бы вспомнить про бесплатный сыр, про который сегодня не знают только самые беспросветные бестолочи, или про данайцев, дары приносящих, но меня подвел мой жизненный опыт.
Было это лет 35 назад. Тогда я работала в методическом отделе Патентной библиотеки. Патентная работа в Союзе только налаживалась, мы все так гордились своей миссионерской деятельностью, тем, что получили второе высшее образование – вечерний двухгодичный Институт повышения квалификации патентных работников, стали именоваться научными сотрудниками, писать «научные» труды и даже читать лекции в том же институте по курсу «Патентная литература и патентная информация»... При республиканских библиотеках тогда создавались Патентные фонды, которые комплектовались обязательным экземпляром «Описаний изобретений» к отечественным авторским свидетельствам. Если кто не видел, описания представляют собой несброшюрованные листы формата А-4, не на бристольском картоне, как, например, в Англии, а на почти газетной бумаге. Что с ними делать и с чем их едят, во многих местах просто не знали, и, как это мы называли, в них «заворачивали селедки».
 ...А вдруг он подвезет, чтобы облапошить? Фото Евгения Зуева (НГ-фото) |
У нас у каждого был свой «куст» из крупных российских и республиканских библиотек, куда мы ездили в командировки с «инспекцией» и, правда, иногда здорово помогали. В мой «куст» входила Грузия, в Тбилиси в описания селедки не заворачивали, а имели полноценный Патентный фонд и очень хорошо с ним работали, поэтому с сотрудницей мы поехали в командировку не с инспекцией, а «по обмену опытом». Можно представить, как грузины принимали молодых, умненьких, хорошеньких москвичек. Вовсе нас не соблазняли и по ресторанам не водили, а в один из дней повезли не просто в Джвари (и в Джвари тоже), а в горы по сохранившимся храмам и монастырям, а потом устроили пикник на берегу то ли Арагвы, то ли Куры. Девочкам – «Кинзмараули», мальчикам – «Кахетинское», прекрасное грузинское домашнее угощение. О чем разговаривают ровесники, увлеченные общей работой? Конечно, сначала о работе, потом о кино, книгах, мужьях, женах, детях. Вот и директор фонда стал рассказывать о своей единственной дочке – умнице и красавице. А потом с отчаянной обидой на себя: «Я ведь хотел сына (известно, что мужчины хотят сыновей, а потом неистово любят именно дочек), и когда брал ее, мое солнышко ненаглядное, из роддома, дал пятьдесят рублей, а мог бы сто. Никогда не прощу себе этого». Даже не помню, какие тогда это были деньги, но вроде большие.
Все это пронеслось в моей голове, и я подумала, может, и этот потом будет себя корить. Взяла халявные три тысячи и даже, немного стесняясь себя самой, придумывала по дороге, что бы купить на них, может, духи, а может, хорошую тушь – как-то вечно жалко тратить деньги на себя. Приехала на свою Таганку, зашла в «придворный» – потому что почти в моем дворе – магазин на Гончарном. Там все продавщицы – Аллочка, Инночка, Светочка – свои, почти подружки. Рассказываю, как заработала деньги на чужом счастье, те радуются: «Быстро рассказывайте, по каким переулкам ходили!» Истратила в молочном отделе оставшиеся семьдесят рублей, в мясном набрала продуктов и протягиваю злополучные пять тысяч: «У вас найдется сдача?» – «Не хватит, пойду попробую разменять». Приходит смущенная: «Простите, эти деньги...» Тут же я все поняла, первая мысль – какое счастье, что это произошло в «своем» магазине, хоть не поверят, что мошенница, не поволокут в милицию. «Поддельные?» – «Да нет, просто бумажка». И тут я высказала все пожелания моему счастливцу...
Пришла домой, оставшись с долгом в двести рублей, напялила очки «для близи», стала рассматривать бумажку. Все правильно: «Пять тысяч дублей. Билет банка приколов» и малюсенькими буквами: «Не являются платежным средством». Осторожный, гад, если бы кто и рассмотрел, сказал бы, что хотел «приколоться». А меня-то приколол на две тысячи настоящих, а хотел на три, и были бы у меня три или четыре – отдала бы, потому как не приучена к халяве. Думаю, если бы предложила и те мятые семьдесят, тоже бы не побрезговал. Жалко, конечно, денег, да шут с ними, какие духи, даже на по-настоящему хорошую тушь не хватило бы, просто очень противно ощущать себя распоследним лохом, вернее лохушкой. Поэтому и рассказала все подробно, чтобы другие не попадались на такой прикол.
А вы-то что, мой счастливый первый встречный? Замечательный вы артист и психолог хороший, особенно с этим якобы звонком якобы жене, вот только все ли у вас в порядке? Говорят, что пожелания, особенно недобрые и особенно сказанные в запальчивости, сбываются. Так что не поминайте лихом.
