Ускользающие шершавые штуковины

Золотой век галактики Гутенберга: книги еще покупали затем, чтобы читать их.
Художник В.Васнецов, Книжная лавочка, 1876

Когда вы берете какую-нибудь книгу в библиотеке или покупаете в книжном магазине, вы скорее всего и не подозреваете, что в момент совершения этой «трансакции» действуете в полном соответствии с удивительной библиометрической закономерностью. Загадочным образом распределение книг в библиотеках по их популярности или периодических изданий по числу опубликованных статей по определенной тематике укладывается почти в идеальную гиперболическую кривую (так называемый закон Ципфа сформулирован более 70 лет назад). Да чего уж там, Пушкин тоже не предполагал, что в его «Евгении Онегине» слова по повторяемости выстроятся в идеальную гиперболу.

Вещи (изделия, материалы, механизмы, отходы производства, гаджеты) ведут себя подобно особям из любой биологической популяции, взаимодействуют между собой, проявляют индивидуальность, создают «сообщества по интересам»┘

Кто, например, может объяснить, почему 120 тысяч электродвигателей, установленных на Магнитогорском металлургическом комбинате, если их рассортировать по мощности, образуют все ту же правильную гиперболу? (Эту закономерность обнаружил еще в 70-е годы прошлого века отечественный ученый, профессор Борис Кудрин.) Ведь эти машины устанавливались на протяжении 70 лет, десятками тысяч инженеров, работавших независимо друг от друга, живших в разное время, в разных городах и даже в разных странах...

Остается предположить, что вещи сами заботятся о своей самоорганизации. Они каким-то непостижимым образом ускользают из игры по предложенным для них инженерами и технологами правилам, проявляя при этом поистине протеическую изобретательность и текучесть. Картина усложняется, становится трудно предсказуемой еще и потому, что в системе возникают и обратные реакции (feedback): свойства продукта/гаджета определяются пользователями, а не инженерами. Такова, например, история одного из главных мегагаджетов ХХ века – автомобиля.

В 1895 году в США было четыре автомобиля; в 1930-м – 23 миллиона. К 2010 году, по оценке Мирового банка, количество автомашин на Земле достигнет миллиарда. О том, как автомобиль «перелопатил» жизнь и даже внешний облик планеты Земля, написано много. (В 1956-м году президент США Дуайт Эйзенхауэр не скрывал своей гордости: «Из бетона, пошедшего на строительство дорог, можно было бы┘ проложить шесть пешеходных дорог до Луны».)

Но автомобиль – и это, возможно, самое главное, – «перелопатил» не только пейзаж Соединенных Штатов. Он переформатировал мозги американцев, а заодно и значительной части остального населения мира. По данным социологического исследования 60-х годов прошлого века, 40% предложений о браке в США были сделаны в автомобиле. О таком способе использования штуковины под названием «автомобиль», вряд ли мог подумать хоть один инженер или проектировщик┘

Пользователи буквально фонтанируют идеями в порыве отыскать новые, еще неизвестные функциональности даже у вполне, казалось бы, хорошо изученных и освоенных в повседневном использовании «штуковин». Очень часто эти взрывы инновационной активности потребителей принимают характер пандемий. Вот один из самых свежих примеров┘

«Бутанские женщины начали использовать смазку от презервативов для устранения темных кругов под глазами и других косметических и дерматологических дефектов», – сообщает Hindustan Times. И не важно, что врачи считают «полезный» эффект лубрикантов не более чем вымыслом: по словам владельцев местных аптек, «в последнее время женщины стали покупать больше презервативов с целью избавления от сухости и трещин кожи». А вот камбоджийцы – те приспособились использовать смазку, удаленную с презервативов, для лечения угревой сыпи.

Историки выяснили, что презервативами, по прямому и банальному их назначению, пользовался еще фараон Тутанхамон. История книги в современной ее форме кодекса несколько моложе – около двух тысячелетий. Но и тут неистощимая фантазия sapiens’ов уже успела породить несколько нетривиальных способов использования книг. Взять хотя бы самую распространенную сегодня во всем мире форму книги – покетбуки, то есть книги в мягких обложках карманного формата.

По-видимому, способность приспосабливать вещи к тому, к чему их нельзя приспособить, – глубинное антропологическое свойство человека. Кинетическая скульптура Жана Тэнгели «Мотоцикл смерти», 1989. Каталог выставки Ж.Тэнгели в Москве, 1990

Обращали внимание, как эти незамысловатые полиграфические «штуковины» располагаются на книжных полках? Они заполняют любые пустые пространства наших книжных хранилищ. Другой, несколько варварский, но не менее демократичный способ использования мягкой обложки – в качестве подпорки под те же прогибающиеся книжные полки, а то и под ножку стола, книжного шкафа, тумбочки и проч., и проч. Стопка шершавых страниц с клеенным корешком идеально подходит для устранения этих мелких коммунальных неудобств.

В прошлом году совсем уж неожиданный рецепт употребления/утилизации книг был опубликован в одном из отечественных глянцевых журналов. Советы эксперта по интерьерам были таковы.

1. Книги разного формата выстраиваете пирамидкой и сверлите толстым сверлом насквозь. Вставляете стержень торшера. Сверху – абажур. Настольная лампа готова.

2. Очень стильно – вырезать из книжных страниц рисунки по трафарету. Последний стон моды – слегка состаренные страницы. Если таковых раритетов нет под рукой, их «┘можно затемнить искусственно, погрузив на несколько секунд в кофе с молоком, а затем прогладив утюгом».

3. Книги, сложенные в стопку и склеенные между собой, облить гипсом и после затвердевания использовать как подставки для деревянных полок.

4. Выдранные из книги страницы «превратят стеклянную бутыль в оригинальную вазу и дополнят ваш «книжный» декор. Склейте их вокруг бутыли в форме звезды или согните полукругом, посередине продев проволоку.

«По-видимому, мы становимся свидетелями какого-то кардинального слома массового сознания, – прокомментировал эти дизайнерские откровения на интернет-портале «Русский журнал» учитель русского языка и литературы Сергей Волков. – Совершен маленький, но очень значимый шаг: книга переводится в иной ценностный регистр, ее задача – превратиться в исходный материал в прямом смысле слова. Даже когда книгу жгли (в разных странах и по разным причинам), сдавали в макулатуру, наклеивали страницами под обои, такого перевода не происходило. Теперь – происходит».

Недаром Владимир Набоков однажды ядовито заметил: «Ибо в мире пошлости не книга становится триумфом ее создателя, а триумф устраивает читающая публика, проглатывая книгу вместе с рекламой на обложке». Не удивлюсь, если образное выражение «проглатывать книгу» скоро можно будет воспринимать буквально.