Марина Образкова Не помню, в каком классе преподаватель истории пыталась донести до расслабленных учеников смысл Отечественной войны 1812 года. Она тогда сказала, что самое важное, против чего боролись русские под руководством императора, – просвещение и демократические свободы. Которые могли принести с собой французы, не раз организовывавшие революции у себя на родине. Это сильно удивило. Во-первых, все предыдущие годы при упоминании войны 1812-го речь шла о патриотизме и изгнании захватчиков, во-вторых, не очень казалось понятным, что плохого в просвещении? Конечно, представлялось, что свобода всегда лучше несвободы, но что дала бы та несвобода, которую, как говорила училка, принес бы с собой Наполеон?
Вопрос так и остался нерешенным, потом в классе провели тестирование и дали домашнее задание.
По прошествии времени удалось попасть в Марокко, страну, которая действительно находилась над самым непосредственным влиянием французов. Была колонией. Но с середины XX века вполне независимое государство. И что за следы просвещения остались там? Оказывается, значительные.
Первое и, как мне показалось, главное – язык. В государстве Магриба создана специфическая система обучения, которая, как кажется на сторонний взгляд, очень даже продуктивна. Одна из самых ощутимых проблем у наших российских выпускников – языковой барьер. Если человек специально не занимался английским, французским или немецким, он автоматически выключен из глобального сообщества. Даже если он неплохо понимает и читает на том или ином языке, то с устным общением довольно часто возникают проблемы. Наших студентов и школьников обычно учат читать и переводить. Получаются этакие находки для контрразведки: даже если что-то знает и понимает, то точно не скажет, а напишет – поймаем. Конечно, здесь речь не идет о специальных школах или лингвистических отделениях институтов.
А тут вдруг неожиданно видишь реализованный и вполне очевидный вариант решения проблемы языкового барьера, причем не в отдельно взятой школе, а повсеместно. Все тривиально. Учатся школьники в Марокко целый день с большим перерывом на обед: первую половину дня они изучают все предметы на арабском языке, а вторую – на французском! То есть не только на уроках языка или иностранной литературы, а на всех, и разговаривают с преподавателем на одном из заданных языков. Таким образом получается, что школьник с легкостью может на любую тему общаться на одном из возможных языков. Потом еще можно и другие осваивать, главное, основа заложена. В результате – это общество, полностью включенное в европейские процессы (по крайней мере они могут читать французские газеты) и прекрасно понимающее многих иностранцев, которые появляются на их пляжах.
В целом французское влияние чувствуется всюду, от организации работы отелей до структуры составления меню в прибрежных кафе. Даже некоторые правила дорожного движения хранят в себе присутствие европейского соседа.
Насмотревшись на магрибскую Францию, я спросила одного из наших сопровождающих: «Хорошо или плохо, что вы были французской колонией?» Несмотря на то что марокканцы соблюдают перед иностранцами подчеркнутую патриотичность, мне с уверенностью ответили: «Конечно, хорошо. Они нас очень многому научили!»
Любопытно, но и нынешнего марокканского короля Мухаммеда IV учили жить именно по французским законам. Когда на престоле восседал ныне покойный Хасан II, он дальновидно отправил сына постигать законы управления у лидеров Франции. И принц несколько лет прожил за пределами родной страны. Когда пришла его очередь руководить страной, он оказался прогрессивным лидером. Причем это касается не только стиля управления, но и его личных поступков. Например, раньше никто из верноподданных, исключая обслугу дворца, не видел лица жены короля. Мусульмане все-таки, хотя и с лояльной формой ислама. А нынешнюю супругу главы государства показывают и по телевизору, и в газетах печатают портреты. Люди знают ее биографию, образование и семью. Историю знакомства с Мухаммедом. Когда я оказалась в Фесе, одном из имперских городов Марокко, улицы довольно назойливо были утыканы государственными флагами – красными с зеленой звездой. Оказалось, что данное убранство проспектов и бульваров означает, что король с семьей прибыл в родной город его жены, так сказать, к теще и тестю.
И на фоне этой линии французского влияния перед иностранцем тем не менее предстает совершенно самобытная страна, где в переулках старой части любого крупного города – медины – можно с легкостью снимать фильмы из серии 1001 и одна ночь, не нанимая массовку. Разве что туристов разогнать.
