Кое-что о футуризме

Что нас ждет впереди? Люди-клоны?
Давид Бурлюк. Приход весны и лета. 1914

Люди всегда интересуются будущим. Кто робко, зажмурившись и затаив дыхание. А кто активно – с амбицией сотворить это будущее своими собственными руками.

20 февраля 1909 года в «Фигаро» был опубликован Первый манифест футуризма, написанный итальянцем Филиппо Томазо Маринетти. Уже само начало текста навсегда впечатывается в память читающего: «Мы бодрствовали всю ночь под лампами мечети, медные купола которой такие же ажурные, как наша душа, имели, однако, электрические сердца!» Далее Маринетти изложил 11 требований не только к искусству, но и к жизни: «Мы желаем прославить войну – единственную гигиену мира – милитаризм, патриотизм... Мы желаем разрушить музеи, библиотеки, сокрушить морализм и всяческую оппортунистическую и утилитарную трусость. Мы будем воспевать огромные толпы, взволнованные трудом, удовольствием и восстанием; многоцветные и многоголосые бури революций в современных столицах; широкогрудые локомотивы, фыркающие от нетерпения на рельсах┘»

Потрясающий по энергетике текст провозглашает, что музеи, библиотеки и академии – не более чем «кладбище потерянных усилий, Голгофа распятых мечтаний, реестр разбитых порывов».

Через два года, в 1912 году, Бурлюк, Крученых, Маяковский и Хлебников публикуют свою «Пощечину Общественному Вкусу», в которой утверждают: «Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятней иероглифов. Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с Парохода современности. Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней».

Прошлое было ему тесно, а Пушкин непонятней иероглифов. Юрий Анненков. Велимир Хлебников. 1916

100 лет назад безызвестные гении хотели разорвать оковы классики, традиций, постепенности. Будущее виделось как ценность, исключительно и только как Революция и отказ от прошлого. Причем отказ решительный, одноактный и вечный. Понятно, что эти люди на ура приняли нашу революцию со всеми ее эксцессами. Многие и сами сгорели в пламени революционной нетерпимости.

Меня поражает, как многое из идеалов футуристов превратилось в практическую повестку дня для реальных политиков. Наивная вера в способность нового искусства изменить не только мир, но и человека.

Преступная простота! 100 миллионов человеческих жизней, брошенных в топку утопии XX века в Германии, России, Китае, Камбодже, – кошмар человечества.

Какое будущее нас ждет? Никто не знает. Предсказать трудно. Знаменитый футуролог Элвин Тоффлер написал в 1990 году книгу о будущем. Главным «террористом» в жизни людей, по Тоффлеру, станут кассовые аппараты и распечатки кредитных карт. Человек становится насквозь понятен в своем потреблении до мельчайших слабостей, с тех пор как на чеке указывается наименование товара. Все правильно.

Но Тоффлер ничего не говорит о мобильном телефоне. А вместе с тем он уже был изобретен, когда знаменитый американец творил очередной футуристический прогноз, и именно он, мобильник, изменил нашу жизнь неузнаваемо. Мобильный телефон, придуманный как средство связи менеджера глобальной корпорации со своим бизнесом, теперь главное орудие коммуникации самых простых людей.

Что нас ждет впереди? Глобальное потепление или ледниковый период? Люди-клоны? Тотальное господство корпораций? Воинствующий национализм или безграничный глобализм?

Я не знаю ответов на эти вопросы. Да и не хочу знать. Точнее, узнать не у кого, а гадать не люблю.

Знаю только, что будущее принадлежит тем, кто сегодня мал и беспомощен. Пока. И я вглядываюсь в этих человечков и вижу много отличий от детей своего поколения. У нас в школе главные претензии к ученикам состояли в том, что мы бегали на переменах и выкрикивали с места. Сейчас учителей волнуют курение, пьянство, наркотики, ранняя беременность и мобильные телефоны на уроке. Я не знаю, как скажутся эти отличия на поведении и качестве принимаемых ими решений, когда они буду взрослыми. Думаю, что их решения будут понятны большинству из их поколения. И в этом будет гармония их жизни.

А если кто-то из нас подзадержится на этом свете и будет удивленно взирать на неведомый ему мир людей, то что ж. Я думаю, мы сегодняшние, в пирсинге и тату, были бы не очень понятны нашим дедам и прадедам. Но ведь жизнь продолжается! Та жизнь, которая 100 лет назад казалась футуристической утопией!