"Мне Тифлис горбатый снится┘"

«Поплывет Тифлис в тумане...»
Фото автора

Если услышите о русофобии в Грузии – не верьте. Вас обманывают. Почему – не знаю. Кому это надо – знать их не хочу. Был там на новогодние праздники. В общественных местах специально разговаривал только на русском, изображая, что грузинского не понимаю. Провоцировал, если угодно. Не допровоцировался. Ни одного даже беззлобного матюга в свой адрес на грузинском не услышал.

На вещевом рынке толпу продавцов собрал замысловатым заказом. Каждый – кто на хорошем, кто на сносном, кто на ломаном русском – отвечал, товар и содействие предлагая.

В духане с друзьями слегка закутил, нарочито громко опять же на русском говорил. Даже легкий упрек одного из сотрапезников получил: мол, грузинский забыл^ что ли? Договорился. Через два стола молодежь гуляла. Один из них на таком русском, что понять было тяжело, тост сказал, ко мне обращаясь: «Давай, дядя, за то, чтобы русский и грузинский народы процветали и дружили».

Включил поутру радио. Из динамиков российская попса. Покрутил, точнее – пульт понажимал┘ С чудовищным акцентом, вперемешку с грузинскими строчками, но в целом на русском серенада (местные таланты балуются): «Пригну в воду как шамайя и папливу па рике┘» Абсурд. Хармсу не снилось так в любви признаваться! Как может шамайя в воду прыгать, если там живет, на берег в отличие от русалки не вылезая? Где я? В Тбилиси.

В транспорте – если не разговор, что в принципе не большая редкость, то предложения или отдельные словосочетания и слова русские доносятся. В супермаркете продавщица меня не поняла. Подумалось, вот оно, сейчас начнется, и большевиков, и оккупацию Медведева–Путина с Абхазией и Южной Осетией с бомбардировкой тбилисских окрестностей получу по полной. Нет, продавщица лишь коллегу подозвала на помощь. Та русским владела.

Старому знакомому презентовал «Лошадь белую» – последнюю работу «Аквариума». Он, кроме того что политолог, еще и давний поклонник БГ. После благодарности услышал: мол, подразню такого-то (назвал известнейшего грузинского политика) – тот, дескать, вообще фанат гребенщиковский.

Потом встретился с этим политиком. Говорю, если б знал, и для вас бы привез «свежего» БГ, и продолжил беседу в упоминавшемся провокативном русле. В ответ монолог: «А когда в Тбилиси русская речь не звучала? Не было никогда такого. Не терпеть их политику ведь не означает не любить русское. Как можно без великой русской культуры? Да одного Пушкина┘»

Пошел в сквер Пушкина. Небольшой такой сквер в центре Тбилиси с чудесной работы бюстом. Свежие розы! Подошел знакомый. Разговорились. В последнее время редко, оказывается, Александр Сергеевич без цветов. А как в Москве, он поинтересовался. Не знаю. Но соврал – сказал, что всегда есть.

У давнишнего приятеля, мудрого Темура – большого знатока Тбилиси, его обычаев и традиций, спросил, что происходит: что за русофильство возникло? Он, помолчав, сказал: это Тифлис, дух того Тифлиса вдруг стал просыпаться и не в русофильстве дело – нет русофильства, как и других «фильств» или, наоборот, «фобств». Потом добавил, что сам он по какому-то непонятному позыву порылся дома в старых вещах, нашел уцелевший пригласительный билет, какие его прадед в начале XX века знакомым рассылал, и поставил на видное место: Х (имя-фамилия) такой-то гильдии купец, честь имею пригласить Вас (имя-фамилия, чин) на званый обед, который имеет место быть там-то, в такое-то время.

В старом Тбилиси уличными фонарями заведовали, как правило, настоящие персы, не бронзовые. Фото автора

«Стилизация┘ Но кто видел Тифлис того времени? Никто из ныне живущих. Может, один-два человека. А куда ни повернись – всюду его дух, хотя и слабый. Пока слабый. И специальное коверканье русской речи┘ Те же песни на радио – это ж под то время, когда, скажем, торговцы, пытавшиеся клиента образованностью взять, фиглярничали, отчаянно и примитивно рифмуя товар: огурец – очень свежий огурец, император – молодец. Вот тебе и «шамайя┘ и па реке папливу». Кому это понадобилось? Странным покажется┘ Можешь обвинить меня в мистицизме: город сам вспомнил тот период своей жизни и стал требовать обратно то, ушедшее┘ мы – его жители, лишь механизм исполнения этого желания. А какой Тифлис без русского языка, хоть и коверканного?!» – сказал Темо.

Было бы это про другой город, я бы возразил, поспорил, стараясь найти рациональное зерно. Материализм – штука жесткая. Но ведь это Тбилиси! В Тбилиси все возможно. Тут все бывает. И когда друг Нодар на прощальной вечеринке, виртуозно растягивая аккордеон, в мелодию собственного сочинения вкрапливал незатейливые тифлисские мотивы, на которые уложил воздушные строки Мандельштама, я почему-то совсем не удивился. Как не удивлялся тому, что всю неделю в Тбилиси те, кто принимал меня за чужеземца с севера, порой похлопывали по плечу и немного загадочно говорили: «Все будет хорошо, брат».