Роза Цветкова
Ощущения нарушителя общепринятых канонов поведения сродни тем, что испытывают моржи-новички.
Фото Олега Ласточкина (НГ-фото)
В парикмахерской обсуждали сюжет, только что показанный в теленовостях, про одну из чебоксарских школ. А точнее, про учителя, насильно остригшего ученика, у которого волосы были много длиннее положенного. Восьмиклассника вместо урока английского вызвали в кабинет директора школы и там, пригнув подростку голову, взяли и демонстративно отчикали так раздражавший преподавательское самолюбие клок волос.
Оскорбленная родительница, не выдержавшая слез чада, подала на преподавателя в суд. И в итоге дело выиграла: математика, превысившего свои полномочия, из школы уволили, а директору было вынесено административное взыскание за нарушение прав ребенка. Справедливость, по словам матери малолетки, он, кстати, в телекадре стоял рядом с по-прежнему длинными волосами, по крайней мере спереди, и как-то неловко ухмылялся, восторжествовала лишь отчасти. Родители Ильи намерены теперь добиваться еще и моральной компенсации за причиненный их сыну ущерб в размере, кажется, 48 тысяч рублей.
Почему именно такая сумма была избрана в качестве возмещения морального вреда, женщин в салоне не волновало. Зато все, включая мастеров, успевавших к тому же ловко щелкать ножницами, отстригая лишнее у представительниц женского пола, сидевших в креслах, рьяно спорили, стоило ли родителям школьника идти на конфликт со школой. После обсуждения этой истории и ряда примерно таких же, о которых, само собой, не преминули вспомнить почти все присутствовавшие, резюме было вынесено почти единогласно: не стоило.
Причем мнения разделились. Одни считали, что именно потому не надо было, что пацана действительно необходимо было подстричь, хотя и не столь варварским методом, и мать сама виновата, что допустила все это. Поощрять тинейджеровские настроения быть эпатажным, тем более в школе, по мнению сторонников этой позиции, себе дороже, у них, у подростков, и так все чересчур – и уши проколоты, и языки, и даже другие места. Другие, доказывая, что доводить до суда и увольнения учителя инцидент нельзя было, уверяли, что теперь мальчик и вся его семья попали в черный список во всех школах, куда его ни перевели бы. А то, что в этой школе ему больше не учиться, за это проголосовали все.
Таким образом, налицо был конфликт интересов. С экрана телевизора нам только что преподали урок гражданского мужества, к которому никто из добровольно остриженных в парикмахерской готов не был, а в реальности этот позитив был тут же зачислен в категорию негатива. И какие там международные Конвенции о нарушении свобод, Конституция РФ и права ребенка, на которые ссылались в показанном репортаже защитники интересов семьи Ильи?!
Каждый, и не только в дамском зале парикмахерской, спроецировал эту ситуацию на себя, и оказалось – для того, чтобы спать спокойно по ночам, лучше не отстаивать свои гражданские права и терпеть, если тебя или твоих близких оскорбляют. Одна моя знакомая чуть ли не материлась, вспоминая, какую приличную сумму для бюджета ее семьи пришлось отвалить на очередной подарок преподавателям в школе сына в связи с недавно прошедшим Днем учителя.
Вопрос, а стоило ли тогда участвовать в коллективной затее, даже не обсуждался. Приятельница с круглыми глазами поведала, какой обструкции подвергли ученицу, мама которой отказалась сдать деньги на подарок. Вручая презенты от имени и по поручению, предводительница родительского комитета так их предваряла: «Мы и наши дети поздравляем вас с профессиональным праздником, к сожалению, не в полном составе (тут следовал выразительный кивок в сторону несчастной девочки)». И столь оригинальное поздравление ретивой тетки, которая теперь спит спокойно, будучи уверенной в том, что ее сыну двойка в четверти не грозит, ни одним учителем в этой школе оспорено не было.
Теперь «провинившаяся» девочка уже две недели в школе не появляется. То ли действительно болеет, то ли побудительных мотивов идти туда, где ее публично почти что высекли, нет. «Надо по капельке выдавливать из себя раба», – это выражение классика было, есть и будет жизненной инструкцией для многих. Для которых, если при тебе кого-то унижают, делать вид, что ты, здесь же присутствующий, этого не замечаешь, просто невозможно, если не сказать подло. Для которых невозможно поступить иначе как вмешаться, иногда даже ценой собственного ущерба, если сильный обижает слабого или если в глаза говорят одно, а потом, шепотком, в кулуарах совершенно противоположное.
Признаться, это весьма некомфортное состояние, когда ты собираешься поступить вопреки принятым правилам и мнению не то что всего общества в целом, но хотя бы отдельной, совсем небольшой его части. Никаким героизмом тут не пахнет, никаких песен безумству храбрых в такие моменты не поется. Это словно в прорубь прыгнуть в тридцатиградусный мороз. Кайф если наступает, то много позже содеянного. А так все равно найдется куча доброхотов, которые тебя осудят и сочтут твое поведение не вполне адекватным. То есть не таким, как у всех. А если к ним добавятся еще и твои близкие или друзья? И станут говорить, что мало того, что ты сам лезешь на рожон, так еще и их за собой тащишь... А оно им надо?
«Ну подумаешь, обманули тебя на кассе на каких-нибудь 25 рублей, ты что, обеднела?» – рассказывает свою историю еще одна пострадавшая «от мнения общественности». Это она про мужа, который не только не встал на ее сторону после того, как супруга выяснила, что ее обсчитали на кассе одного столичного супермаркета, но и был вне себя от того, что пришлось потратить столько времени на препирательства с менеджментом заведения. Допекло мужчину еще и то, что люди позади них, хотя и понимали справедливость упреков кассирше, все равно спорщиков ненавидели. Им-то еще было стоять и стоять, а виновница обсчета, чувствуя молчаливую поддержку толпы, все больше напирала на то, что «приходят тут всякие и всех задерживают». «С тех пор при покупках я больше в чек не заглядываю – зачем расстраивать себя и всех остальных», – это итог несостоявшейся попытки отстоять свои права покупателя.
Но хорошо если дело обойдется только утраченным четвертаком, а если при молчании теряется много большее, чем просто деньги? И на кон поставлена репутация порядочного человека? Как поступить, если ты находишься между Сциллой начальственного гнева и Харибдой дружеских отношений с сослуживцем? И как должна была правильно, для сохранения спокойствия и в собственной душе, и в душе своего ребенка, поступить мать чебоксарского школьника? Объяснить ему, что учитель, даже если он не прав, все равно прав? Потому что в школе есть свой кодекс неписаных правил, преступая которые, ты должен готовиться ко всему, вплоть до исключения и невыдачи аттестата? Но какие эмоции должно тогда испытывать тому же Илье на уроках граждановедения? Когда тот же самый учитель будет рассказывать своим ученикам о правах и свободах, в том числе и несовершеннолетних граждан. Получается, что в одном из двух случаев посылы не применительны для реальной жизни. Вот только выбирать, в каком из них, каждому придется самостоятельно.
