Новый мир еще раз

Что бы написали о наших ночных клубах и прочей светской жизни советские репортеры вроде Ильфа и Петрова?
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Что бы делала классическая советская литература в XXI веке? Россия снова строит новый мир. И тут очень может пригодиться опыт советской литературы. Советская литература уже однажды довольно успешно почти построила новый мир. Это было в 20–30-х годах прошлого века. Социализм, конечно, снова не построишь. Тем более старообрядческий социализм Платонова – социализм чистой веры в советского Бога, сжатых зубов и рыганья после супа на картофельной кожуре. Но все же советскую литературу можно попросить еще раз построить что-нибудь новое.

Начнем с поэтов.

Пастернак чувствует себя довольно уверенно и пишет о светлом капиталистическом будущем: «Ты рядом, даль капитализма». Власть относится к нему с уважением и вернула дачу в Переделкине.

Мандельштам чувствует себя совсем неуверенно и пишет антилужковские стихи: «Мы живем, под собою не чуя Москвы». Пастернака считает конформистом, но все же талантливым поэтом.

Ахматова пишет нервные стихи о безответной любви лесбиянки к гомосексуалисту и спокойные стихи о Пушкине. Поддерживает отношения только с Мандельштамом. С Цветаевой не разговаривает, но здоровается.

Цветаева пишет нервные стихи о счастливой любви лесбиянки к гомосексуалисту и героически-возвышенные стихи о Пушкине. Хочет дружить с феминистками, но феминистки ее боятся. С Ахматовой не разговаривает и не здоровается.

Блок написал поэму о новом русском Христе, но сам в церковь давно не ходит и вообще заметно охладел к православию.

Гумилев ведет колонку в радикальной газете монархического толка и пишет стихи о супермаркетах и ночных клубах. Гордится знакомством с главарями преступных группировок. Недавно купил газовый пистолет. Хочет купить еще один газовый пистолет, чтобы подарить его Мандельштаму.

Маяковский пишет рекламу в стихах. Особенно хорошо у него получается о прокладках: «Ты люби ее, люби, прокладку ОБИ». И о батончиках «Марс» тоже получается хорошо: «Эй, Русь, меняй квас на «Марс». О компьютерах и жвачке получается хуже, но рекламодатели довольны. Пишет тексты для рок-групп. По привычке участвует в работе избирательного штаба коммунистов.

Есенин – любимый поэт поп-звезд. Первый человек в мире поп-поэзии. Женат на Алле Пугачевой. Выдает себя за антисемита, но ему никто не верит. Пытался себя клонировать, но неудачно. Когда напивается, выбрасывает из окна компьютер. Во время последнего запоя сжег все компакт-диски с записями песен на его стихи. Когда был в гостях у Пастернака, то, крепко выпив, выбросил из окна компьютер Пастернака.

Хлебников пытается дружить с постмодернистами и затерялся где-то посередине между интернетом и толстыми журналами.

Багрицкий пишет романтическую поэму о транспортировке марихуаны из Средней Азии в европейскую часть России.

Светлов, Уткин, Смеляков и другие пролетарские поэты пишут антибуржуазные стихи. Что-то вроде: «Каждая мразь жрет «Марс», а каждый хам ходит в храм». Но при этом они ближе к молодежи, чем Маяковский, и пишут антинаркотические стихи для социальной рекламы.

А что бы делали советские прозаики? Советским прозаикам трудно. Им сложнее, чем поэтам. У прозаиков горизонт исчез совсем. Прозаики тяжелее, чем поэты, переживают потерю Россией культурного энтузиазма.

Шолохов пишет, что и писал, но все же с поправкой на конец века. 90-е годы ему представляются одним из перегибов нэпа. Шолохов работает над продолжением «Поднятой целины». Шолохов настолько одиозен, что его боятся все. Шолохова не печатают. Шолохов ушел в андеграунд. Он стал мэтром нового андеграунда. Единственным приличным писателем, кроме себя, считает Платонова. Хочет с ним познакомиться. Когда НАТО бомбила Сербию, плюнул в окно американского посольства.

Фадеев снова был готов выполнить социальный заказ и написал роман «Разгром-2» о генерале Лебеде и роман «Молодая элита» о прогрессивных олигархах. Пытался вести общественную деятельность, но не понял, в какую сторону ее вести. Хотел стать депутатом, но не смог разобраться в партиях и политических интригах. Так и не привык к многопартийной системе. Оглядываясь по сторонам, иногда ходил в церковь. Застрелился после того, как разоблачили Березовского.

Алексей Толстой не растерялся. Алексей Толстой решил написать по роману о каждом из московских патриархов после 1917 года, но застрял на православных обрядах и теперь пишет эпопею в четырех томах об истории секса в России в XX веке с массовыми сценами и сквозными персонажами.

Островский нашел какую-то новую сталь, которая вот-вот должна закалиться в огне постсоветского периода, но пока еще сам не знает, что это за сталь. Возможно, это бывший секретарь парткома металлургического завода, безоговорочно расставшийся с советским прошлым и теперь проходящий вместе с Россией сквозь огонь и воду рыночной экономики.

Гайдар пишет очерки о горячих точках. Написал слезливый роман о школьниках, употребляющих наркотики. В романе все персонажи несчастные. Несчастные школьники. Несчастные наркотики. Несчастные родители и несчастные наркодилеры. Но есть и позитивный пример: тинейджер по имени Марат организует команду таких же тинейджеров, ведущих показательно здоровый образ жизни. В конце романа они устраивают наркодилерам Варфоломеевскую ночь.

Бабель – певец новых русских с еврейской фамилией. Но новые русские с еврейской фамилией относятся к Бабелю равнодушно. Они не считают Бабеля своим писателем. Алексей Толстой им нравится больше.

Булгаков, как и Шолохов, пишет то же, что и писал. Но не так одиозен. Ректор Литературного института. Ведет на телевидении программу о духовности. Недавно ходил с Алексеем Толстым играть в казино по небольшим ставкам.

Зощенко стал Жванецким.

Ильф и Петров ведут раздел светской хроники в солидной газете и пишут авантюрно-сатирический роман о пирамиде Мавроди.

Хармс очень доволен новой русской жизнью. На каждом шагу устраивает бесконечные акции и перфомансы. В метро и на улице его часто останавливает милиция, принимая то за городского сумасшедшего, то за чеченца. Но психиатры его обожают и в обиду не дают.

Набоков – хотя и не советский писатель, но представить можно. Набоков наконец-то решился написать злобный роман о Достоевском.

Замятин написал антиутопию. Россия построила капитализм. Очень примитивный капитализм китайского типа: коррупция, криминал, китч и массовая деградация. Духовность почти исчезла. Но все-таки духовность иногда еще напоминает о себе. Роман интересный, но неровный.

Федор Сологуб пишет роман «Мелкий бес–2» о предпринимателе средней руки. Но теперь это роман об обычной столичной сволочи без всякой примеси провинциальной мистики.

Олеша написал роман «Зависть». О зависти русского интеллигента постсоветского периода ко всему остальному миру.

Добычин много печатается в Германии. В России известен мало.

Платонов – единственный писатель, который верен эстетике соцреализма. За пределами эстетики соцреализма Платонову скучно. Поэтому Платонов ничего не пишет. Просто живет. Принципиально много пьет. Иногда пишет стихи и литературную критику. Пытался уйти к старообрядцам, но так и не смог до них дозвониться и узнать адрес. Часто ходит по улицам и ищет Шолохова, но найти его не может.