Обнимашки

Современные игрушечные медвежата специально сделаны для того, чтобы их тискали.
Фото ИТАР-ТАСС

Когда он ввалился в двухместный номер гостинички, воздушной волной меня едва не выбросило в окно.

Мало того, что нечаянный сосед сам был высок и дороден – он был шишка, какой-то ревизор «с области» и теперь заполнил комнату духом райцентровских респекта и уважухи – коньяка и чего-то с луком. Вдобавок он оказался разговорчив, и его дедморозовский бас ходил от стены до стены, как поршень, как гидравлический пресс, и мешал мне читать, думать, спать, дышать...

И только утром я ему все простил – когда увидел, как этот детина лежит в узкой девичьей кроватке, нежно обхватив волосатой рукой небелую районную подушку.

Одна из гостиничных сетей Британии создала специальную «подушку-обнимашку» для тех, кто не привык спать в одиночестве. Этот загадочный предмет длиною примерно в метр имеет две «руки»: если ты обнимешь подушку – она обнимет тебя.

Наверное, место действия всегда не случайно. Лондонское телевидение сняло сериал про мистера Бина. Сериал – комический, но Бин получился фигурой трагикомической – из-за того, что делить постель ему приходится с игрушечным мишкой.

Мишка этот нелеп, как сам мистер Бин: он длиннолапый, мелкоголовый и пуговицеглазый. Но это не важно.

Сериал успел надоесть и подзабыться, но мишка Бина никак не шел у людей из головы: каждый знает правду о себе.

Английские гостинщики провели исследование. И выяснили, что 63% опрошенных нуждаются в том, чтобы кого-то обнимать во сне.

Около 20% мужчин признались, что, если уж приходится спать в одиночестве, они обнимаются с плюшевым медвежонком. То же самое сказали лишь 15% женщин.

Дочь опять на меня рассердится: она вообще не любит, когда я о ней упоминаю, а уж если я скажу, что она уже взрослой девушкой продолжала спать с плюшевым мишкой...

Он симпатяга, пузо его набито чем-то податливым и упругим, не то что вата в медведях моего детства. Я сам не прочь его потискать: настоящий медведь для спанья.

Впрочем, я давно не желаю дочери спокойной ночи, не вижу ее спящей – она самостоятельная, живет теперь далеко. Но думаю, что мишка – с нею. Раз уж он сопровождал ее еще школьницей за границу, на родину обнимашек, да не багажом – проходил в обнимку с хозяйкой таможенный контроль и терпеливо пережидал в уголке самолетного кресла, пока кончится долгая пустота под крылом, и возвращался с нею на каникулы над той же пустотой, и снова улетал...

И, я думаю, неспроста в стеклянных аэроаквариумах, полных бассейного плеска голосов и шагов, форменные тетеньки (и дяденьки), всегда усталые, всегда куда-то спешащие, как спешат куда-то рыбки в своих безвыходных аквариумах, становились, против обыкновения, добры и улыбчивы с ней, увидев этого мишку, выставившего вперед свое пузико – специальное пузико для тисканья.

Я с ним недавно виделся – он все еще в порядке, держится молодцом, не обмяк, не сморщился, мне бы так.

Он пахнет не синтетикой, а моей дочерью.

Пожалуй, моей взрослой дочери пора бы спать не с мишкой, а с каким-нибудь Мишкой. Хотя... хочется, чтобы ей жилось легко, а это ведь большой труд – спать рядом с тем, кто пахнет не тобою, а самим собой. А главное – привыкнуть к его дыханию.

Мужчина дышит глубже и реже, женщина – чаще, мельче, и долго – может быть, годами – надо привыкать не слышать, поначалу пытаясь подстроиться под чужой ритм, но быстро сбиваясь с собственного и задыхаясь...

А когда это проходит, оказывается, что ты не только его/ее дыхания замечаешь – ты и самого присутствия его/ее не замечаешь.

Не знаю, хорошо это или плохо.

Знаю только, что тебя будит холодный толчок в бок, когда с той половины постели тебя больше не подпирает чужое тепло.

На кухне свет. «Ты чего не спишь?» – «А ты чего не спишь?»

Когда мы были молодые, она говорила: «С тобой хорошо засыпать».

Я очень обижался: «Я что – плюшевый медвежонок?»

Мне-то хотелось, чтобы со мной, наоборот, хорошо было до утра глаз не смыкать. (Хотя чего тут хотеть: гордость за принятые на себя любовные труды проходит быстро, а потом целый день чувствуешь себя, как холодная вареная макаронина.)

Дурак я, дурак: мне же комплимент делали.

Один наркоман объяснял мне, что со временем начинаешь колоться не столько ради удовольствия от наркотика, сколько из страха перед ломкой.

«Я буду поздно, ты не жди».– «Хорошо». Двор черен, черные ветки в свете кухонного окна. «Просил же – не ждать». Разделись, легли, уснули – молча, быстро, порознь.

Отсутствие – в тебе самом, а не в постели. И, может, поэтому оно значительнее присутствия и острее.

Обнимашки не встают пить чай, читать, курить, вздыхать, писать. Затаив дыхание, они лежат где положили.

И пахнут исключительно тобою.

Пять из шести британских пар хотели бы спать порознь, но боятся обидеть этим партнера. Только британских? У нас же никто не спрашивал.

Забрел в игрушечный магазин. Там был медведь, похожий на дочкиного: сидел на полке, свесив мягкие лапы. Я ткнул его в упругое пузо, потрепал за ухо.

Можно было наплести кассиру про подарок внуку, но я постеснялся врать и ушел из магазина один, без медведя.

Великий Новгород