Ольга Батлер
Сварить в Лондоне кашу не так-то просто.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Мне захотелось гречневой каши, какую давным-давно готовила бабушка. Она снимала кастрюлю с плиты, обматывала газетами и старым пуховым платком и забывала про нее на несколько часов. Потомившись под этими одежками, гречка делалась такой же нежной, пушистой и легкой, как бабушкин платок. И при этом оставалась теплой – даже когда я заливала ее холодным молоком.
Допустим, приготовить я смогу. Вопрос – где добыть гречку? В английских супермаркетах продаются крупы всего мира со странными названиями: булгур, киноа, амарант. Но гречневой нет, не едят ее англичане. Ехать в русский магазин в центр Лондона мне не хотелось. Вместо этого я включила компьютер, потратила полчаса на поиски. И через несколько дней мой интернет-заказ материализовался в посылку корнуолльской агрофирмы, торгующей редкими крупами.
– Странная тут у вас гречка, – сказала я мужу, разглядывая пакет с ярлыком «Старомодная бакалея». Гречневые ядрышки были не коричневыми, а светлыми, местами даже зеленоватыми. – Наверное, ее прокалить надо.
Новый вопрос – как? Я снова включила компьютер и нашла форум, где общались такие же озадаченные люди, захотевшие гречневой каши. У них в Южной Корее, Австралии, Западной Европе и даже в загадочном месте под названием «Африка и везде» тоже оказалась неправильная гречка.
«Вот, купила я ее, выложила на сковородку тонким слоем, обжарила до знакомого с детства цвета. Правда, она все равно не пахла «по-гречневому». Стала варить, а вышла какая-то мерзкая жижа», – написала «кореянка».
«Лучше всего прокаливать в духовке, – ответил ей господин из «Африки и везде». – Каждые пять минут встряхивать или перемешивать».
Я сразу включила духовку.
«А это точно гречка?» – засомневались в России.
«Точно, – вздохнули в Австралии. – У нас такая же, хотя и нормальную найти можно. Честно говоря, я и в духовке прокаливала, но все равно не получается. Тут вообще ее для корма домашней птицы используют. Сестра знакомого закупается где-то за городом в сельхозмагазине, а потом потрясает друзей экзотическим русским блюдом».
«Ее паром под давлением обрабатывают, в домашних условиях проблематично», – окончательно расстроила всех москвичка. Но я все равно подошла к духовке и встряхнула крупу.
«Не свистите, – возразил господин из «Африки и везде». Ему раньше удавалось покупать правильную гречку в Америке, в магазинчике у одной польской еврейки. – Нормально каша сварится и будет рассыпчатой – это миллионы раз доказали общепитовские повара СССР».
Хорошо, что я духовку все-таки не выключила.
А еще он добавил для убедительности: «В Москве я дважды женился и дважды разводился, прожил немало лет. Ни фига москвички готовить не умеют. Мужики – да... бывает».
Его оппонентка тотчас парировала: «У москвичек нет проблем с зеленой гречкой. Они покупают правильную. Если желаете подискутировать про прописку – вот вам еще один хинт. Все москвички страшные, ага!»
– Ты тоже считаешь, что москвички не умеют готовить? – спросила я мужа.
– Почему? – удивился он, подозревая подвох. – Англичанки разучились готовить. Но вы к этому скоро придете.
Последнюю фразу я слышала не раз: на Западе русских считают старомодными, живущими в традициях, которые здесь – благодаря либеральной политике, растущему числу работающих матерей и микроволновым обедам – дышат на ладан. Традиционная семья больше не считается основой общества, и жена, с накрытым столом ожидающая мужа, начинает казаться анахронизмом. Сохранившиеся экземпляры в основном принадлежат к старшему поколению. Или к экстравагантным ретроклубам, где пары прячутся от XXI века: по их мнению, в старые времена жизнь, особенно семейная, была правильнее.
По телевизору только что показывали троих таких домохозяек, застрявших в 30, 40 и 50-х годах. Мало того что они одеты и причесаны каждая по моде «своего» десятилетия, их дома обставлены мебелью той эпохи. Они предпочитают покупать продукты на рынке или в маленьких магазинчиках и готовят их на своих ретроплитах, в ретрокастрюлях. Коллеги подшучивают над их мужьями, которые приносят на работу домашние пирожки или сэндвичи с самодельным джемом (скорее всего – завидуют. Ведь самим приходится довольствоваться фастфудом).
– Что значит – мы к этому скоро придем? Да мы там, где вы сейчас оказались, уже побывали! Обязательно найду статистику и покажу тебе.
– Какую статистику?
– Что сегодня наши женщины уделяют семье больше времени, чем когда-то – их матери.
И я рассказываю мужу про детство, свое и школьной подруги. Нас обеих увезли от бабушек, когда родители купили кооперативы на окраине Москвы. Все время после уроков мы проводили одни – пионерки с цыпками, недолеченными ларингитами и ключами на шеях. Наигравшись, кое-как сделав уроки, дружно делили обеды, оставленные для нас в термосах. Если обед не нравился, что случалось часто, мы спускали его в унитаз. Грешно было нас ругать. В моем термосе, например, чаще всего плавала переваренная капуста с ошметками свинины и сгустками картошки – хотя папа называл свое творение суточными щами, сутки эти длились по три-четыре дня. Наши измученные матери возвращались со своих ответственных работ позже отцов.
– Хорошо, хорошо. Это мы от вас отстали... Так, – муж осторожно поднял крышку, подмахнул теплый пар к лицу и втянул его носом. Моя разопревшая гречка дымилась, рассыпавшись зернышко к зернышку.
Он загреб немного кончиком ложки, осторожно пожевал, закатив глаза.
– С тушеным мясом и подливкой будет шикарно,– вмешалась я в эту сосредоточенную дегустацию.
– Мне нравится,– наконец прозвучал приговор. – Хотя... надо привыкать, – муж закрыл кастрюльку, и гречневая каша успела последний раз дохнуть в него, тепло усмехнувшись беззубым ртом: что ж, привыкай, не все тебе овсянкой питаться.
Лондон
