Наталья Савицкая
Контакты с детьми трудно даются очень многим взрослым.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Недавно смотрела телевизор и узнала, что мы живем в Год упрочения семьи. А я все время считала, что в эпоху новой сексуальной революции.
Ведь именно она полностью изменила природу брака в России. Первым делом лишив его того самого таинства, о котором сегодня молодоженам тщетно пытаются напомнить в церкви. У моего деда с бабушкой был «союз родителей». Мои родители жили в «союзе добытчика и хранительницы домашнего очага». Браки большинства моих знакомых – видимо, «союзы личностей». Психологи утверждают, что это самый трудный брак. Он менее прочен, потому что слишком «личностный» – в нем чаще переходят «на личности».
Домашний быт делал ранее из мужчины главу семейства. Сегодня бытовые проблемы устраняет «муж по вызову». И хозяйке отчего-то уже не хочется стирать мужнино исподнее. «Где мои носки, дорогая?» – «Там, где ты их положил. В ванной на полке рядом с зубной щеткой... И запомни, я тебе не прислуга!» – «Нет, так никуда не годится! Моя мама...» – «Тогда развод!»
В Год семьи растет количество разводов. Была я как-то на конференции «Современная семья в эпоху перемен» в Высшей школе экономики. Огорчилась. Оказывается, в США почти 40% женщин одиноки. А в России распадется сегодня каждый второй родившийся брак. В Литве (думаю, в России также) серьезной тенденцией считают рост числа нерегистрируемых браков. А инициаторами создания таких свободных союзов чаще всего становятся женщины. В Грузии нерегистрируемые браки тоже приобретают все большую популярность. А вот количество разводов там стремится к нулю. Скорее всего, из-за бедственного экономического положения. У грузин просто нет денег на официальный развод. Кстати, почти каждый незарегистрированный брак в Грузии, как правило, является церковным┘
И, наконец, рассказали мне там же, наибольшими шансами быстро создать семью в России обладают высокие военные с крепким здоровьем и без вредных привычек. А наиболее успешными в поиске партнера женщинами оказываются разведенные дамы, но не вдовы. Конкурентным преимуществом первых является опыт, а последних, видимо, опасаются мужчины. Из суеверия, должно быть. Наилучшие шансы сохранить семью остаются у полных многодетных женщин с Кавказа. Не чужды сегодня россияне и определенного меркантилизма в подходе к выбору супруга. Многие молодые люди готовы строить отношения с богатым партнером старшего возраста.
Сегодня все чаще распадаются и браки у тех пар, чьи дети еще не выросли. И тут же создаются новые семьи с детьми от предыдущих браков. В семейной психологии есть такое понятие – «бинуклеарная семья». Это когда контакт бывших и настоящих супругов диктуется необходимостью совместного выращивания всех детей, объединенных в сложную семейную группу. По крайней мере так дети страдают меньше. Хотя все равно напряженность в отношениях родителей сохраняется и не всегда благотворно влияет на подрастающее поколение. Впрочем, контакты с детьми иногда не удаются даже успешным семьям┘
«Что ты прочла сегодня за день?» – спрашиваю я каждый день свою дочь. Она тут же хватается за книгу. А я заглядываю через ее плечо. Все та же 39-я страница. «Я прочла это еще в шестом классе», – привычно начинаю я. Она пожимает плечами: «Я – не ты!» Уверена, что через полчаса она аккуратно отодвинет в сторону «Старосветских помещиков» и уставится в светящийся монитор. Там друзья в чате и оскаровские киногерои. Они не зудят и не воспитывают, а открывают ей мир. Глянцевый, манящий. Мой мир ей не интересен. «Нет, ты только послушай, – злюсь я. – Ты только вкуси эту прелесть слога и стиля. Послушай, я прочту┘» «Мне скучно!» – не виляя, говорит она.
Вот так почти невинно выглядит разрыв поколений. Мы – бывшие дети книги, а наши дети – рабы гламурной картинки.
«Мама, дай денег на кафе и на лак!» Дочери моей подруги 25 лет. Она еще нигде не работала. Все время училась. Не умеет пришить пуговицу: в школе теперь этому не учат. Не умеет готовить: в школе тоже этому не учат, а в семье┘ семья давно сидит на полуфабрикатах из магазина или ресторана. Подруга-бизнесвумен, которая когда-то не шила себе разве что сапоги, не передала навыки своей дочери. Современные родители скорее обслуживают своих чад, нежели занимаются их воспитанием. И эта ситуация почти не зависит от дохода семьи.
«Мама, можно я поеду с друзьями на дачу?» – спрашивает шестнадцатилетний соседский мальчишка у своих родителей. «Нет. Нечего там вам одним делать!» И мальчишка парится в квартире в тридцатиградусную жару. Вообще на любое «можно» сегодня родители все чаще отвечают «нет»: так спокойней. В нашем обществе, говорят психологи, возрос уровень родительской тревоги. В нем нет единого представления о правильном воспитании детей. И разрушены все былые представления о морали.
«Нет отвратительней зрелища, чем б┘, добившаяся успеха», – сказал, кажется, писатель Распутин. Я ему верю. А моя двадцатилетняя племянница, работающая на телевидении, – нет. «Не повторяй эти слова, – говорит она мне, – это позиция неудачницы! У тебя нет популярности – вот ты и завидуешь!» Правильно. Возмущаешься, что человек много наворовал, значит, завидуешь. А от зависти надо избавляться. В Год семьи если кому и нужно завидовать, так только успешным парам. Завидуйте! Я уже завидую.
