Шестой элемент

Нашу интеллигенцию хлебом не корми – дай почитать стихи и поговорить о поэзии.
Л.И. Соломаткин. Актеры на привале. 1869

Поэт в России больше, чем поэт, – это глупо, но это правда. По крайней мере пока был СССР, это было правдой. СССР состоял из четырех букв и из шести элементов. Первые четыре элемента общеизвестны. Пятый элемент пока не имеет названия; он уже открыт, но его еще никак не назвали. Может быть, не назовут никогда. Шестым элементом была поэзия.

Русская история ХХ века – история поэзии. Советская история – тоже история поэзии. Нигде так не любили поэзию, как в СССР. Нигде поэзия не сыграла такой глобальной роли, как в СССР. Она была одной из самых главных основ советской идеологии. История СССР начиналась с поэзии, поэзией и закончилась. В середине тоже было много поэзии.

СССР был Мавзолеем не только Ленина. Он был еще и Мавзолеем Пушкина. Советские дети шли в школы, чтобы, научившись писать, закончить десятую, неоконченную, главу «Евгения Онегина». После уроков дети занимались карате, чтобы отомстить за гибель Пушкина. Советские женщины рожали, чтобы мир получил нового Пушкина. Мужчины учились заниматься сексом, как им занимался Пушкин. Солдаты шли в бой не только за Родину и за Сталина, но и за Пушкина тоже – за Пушкина прежде всего. В немногочисленных советских церквах Пушкину пели «многая лета...». Горбачев потерпел фиаско, поскольку неправильно сформулировал свой слоган. Его слоган должен был звучать не как «Гласность и перестройка», а как «Гласность, Перестройка, Пушкин». Пушкин не смог простить Горбачеву своего отсутствия в его слогане.

Там, где на территории СССР заканчивался Мавзолей Пушкина, – там сразу начинался Мавзолей Лермонтова. Мавзолей Лермонтова был, конечно, по размерам меньше пушкинского. Но все равно довольно впечатляющий. Там, где кончался Мавзолей Лермонтова, была уже Кремлевская стена поэтов. В советском пантеоне находилось место всем. Но самое главное место принадлежало, конечно, Пушкину. Лермонтов едва не стал в русской поэзии Сталиным. В Мавзолее Ленина некоторое время провел Сталин. Лермонтов тоже был готов занять место в Мавзолее Пушкина. Сталина из Мавзолея Ленина вынесли. Лермонтова в Мавзолей Пушкина не внесли.

В святой троице русской поэзии Пушкин занимал место Бога, Лермонтов – Божьего сына. На место Святого духа претендовали многие, но в итоге оно никем занято не было.

Необходимо вспомнить историю поэзии в России перед тем, как поэзия в России окончательно исчезнет. Поэзию вспоминать не надо. Она все равно исчезнет – вспоминай ее или не вспоминай. Лучше вспомнить поэтов – поэзия исчезнет, но останутся люди. Им будет интересно, чем поэты отличались от других людей.

Тредиаковский, Ломоносов, Державин – первопроходцы русской поэзии. Возделывали землю, на которую пришел Пушкин. Больших успехов в поэзии не достигли, но зато получили все эмоции и ощущения, выпадающие на долю первопроходцев.

Барков – самый главный миф русской поэзии. Что он написал – никто толком не знает и никогда не узнает, но вроде бы что-то совсем уже неприличное. Из-за этого и умер в публичном доме, сказав на прощание тоже что-то очень неприличное.

Пушкин – современники называли его африканской обезьяной. На самом деле обезьянами были современники Пушкина. Они были даже не обезьянами, а лилипутами. Пушкин был среди них Гулливером. Рядом с ним лилипутом оказалась и сама Россия; лилипутом навсегда. Из-за зависти современников и России в итоге погиб на дуэли.

Жуковский, Батюшков, Баратынский, Языков – современники Пушкина, считавшие его обезьяной. Самые загорелые поэты русской поэзии потому, что смогли больше других погреться под солнцем Пушкина.

Рылеев – поэт абсолютно никакой, но зато, когда его повесили, оказался выше многих талантливых поэтов. Поэту в отличие от голливудского фильма нужно кончить плохо.

Лермонтов – самый скверный характер в русской литературе. Русскую литературу этим не удивишь, она сама со скверным характером. Но Лермонтов смог удивить скверным характером даже русскую литературу. Из-за скверного характера и погиб на дуэли.

Некрасов – жил в полтора раза больше Пушкина и в два раза больше Лермонтова. Хотя бездарнее любого из них во много раз больше, чем в два или полтора. Жил хорошо и ни в чем себе не отказывал – карты, вино, женщины, постоянные поездки на Запад. Был гомосексуалистом, но сам по бездарности об этом не подозревал. Гомосексуализм вымещал в социально активную деятельность. Народ Некрасова помнит и поет.

Аполлон Григорьев – автор самого известного стихотворения русской поэзии, про семиструнную гитару с рефреном «эх, раз». Народ Григорьева поет, но не помнит, что поет он именно Григорьева. Русский народ к поэтам обычно справедлив, но для Григорьева сделал исключение.

Тютчев – понял, что ум для России – не самое главное. Понимали-то многие, но Тютчев первый открыто об этом сказал. К сожалению, Тютчев не сказал, чем же можно заменить ум и что, в конце концов, для России главное.

Фет – лирик. Мерзавец и подонок, но мужик, в общем-то, хороший. Только толстый. Но это закономерно; толстые люди – самые лиричные люди.

Блок – символист, и этим о Блоке сказано все. Хотя любой человек – символист, поскольку к символам так или иначе имеют отношение все люди, но только о Блоке можно сказать, что – символист, и больше не говорить ничего.

Гумилев – поэт и монархист. Его расстреляли большевики не за то, что он был монархистом, а потому, что поэт; большевики вообще уделяли поэзии повышенное внимание.

Ахматова – жена Гумилева. Успела развестись с Гумилевым до того, как его расстреляли большевики; женщины даже в поэзии практичнее мужчин. Сама тоже писала стихи.

Цветаева – песня. Есенин – тоже песня. Но с другой мелодией и с другим припевом.

Пастернак – любимый поэт русской интеллигенции. Он любил все то, что любит интеллигенция, – музыку, церковь, природу и одухотворенный половой акт. Интеллигенция любит все то, что любил Пастернак. Стихи Пастернака – самурайский кодекс русской интеллигенции. За него русская интеллигенция даст отрезать себе руку.

Мандельштам – тоже любимый поэт русской интеллигенции. Но все-таки не настолько любимый, как Пастернак. Мандельштам любил не все, что любит русская интеллигенция, а русская интеллигенция любит далеко не все то, что любил Мандельштам. За него русская интеллигенция отрезать себе руку не даст.

Хлебников – гений. Так считал Маяковский. И не только Маяковский.

Маяковский – застрелился. Он оказал влияние на всех советских поэтов. Но почему-то никто из них, как Маяковский, не застрелился.

Между Маяковским и шестидесятниками интересных поэтов не было.

Окуджава – когда я стал писателем, у нас с Окуджавой появился общий знакомый. Это писатель Зуфар Гареев. Впрочем, он скоро перестал быть писателем и ушел в эротическую журналистику.

Высоцкий – с Высоцким общих знакомых не было.

Галич – и с Галичем не было.

Бродский – а вот с Бродским общие знакомые есть.

Евтушенко – самый глупый поэт русской поэзии. Чем и привлекателен.

Пригов – мужчина, конечно, был интересный. Особенно когда был наголо бритый. Последний аккорд русской поэзии.

Других поэтов я не знаю. Или забыл.

В постсоветской России пугающе повторяются все сюжеты советской истории. Но один сюжет точно не повторится: уже никогда не будут любить поэзию так, как любили ее в СССР. А если полюбят, то будут скрывать эту любовь как половое извращение или физический недостаток. Значит, коммунисты никогда не придут к власти. Без любви к поэзии у них нет шансов для реставрации СССР. В индифферентной к шестому элементу стране у коммунистов уходит почва из-под ног. Потерявший интерес к поэзии электорат коммунистов теряет с каждым днем интерес и к коммунистам.