История русской свободы

У нашей свободы всегда найдется что съесть.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Она на виду. Ее можно потрогать. Она не мираж и не привидение. Ее многие лично знают. Но все равно ничего конкретного о ней еще не сказал никто.

Она много кем была. Она много повидала. Спокойно проходила сквозь пространство и время. Всегда была рядом с политикой и литературой. Она была раздольной степью. Была шапкой Мономаха. Была трелью Соловья-разбойника. Была русским бунтом. Была дубиной народной войны. Была просто дубиной. Была одной из жен Ивана Грозного. Была курительной трубкой у Петра Первого. Была бородой Емельяна Пугачева. Была искрой у Пушкина. Была птицей-тройкой у Гоголя. Была белым пуделем у Куприна. Была первомайской прокламацией. Была автографом Ленина. Была шашкой у Буденного. Была тачанкой у Махно. Была маузером в кобуре Дзержинского.

Была грязью под сапогами Сталина. Была запятой в докладе Брежнева. Была штрафной квитанцией у гаишника. Была кружкой пива с утра с похмелья. Была бутылкой водки за три шестьдесят две. Была перепечаткой самиздата. Была гитарной струной у Высоцкого. Была чукчей в советском анекдоте. Была салатом оливье в ресторане «Арбат». Была шприцем в ночном клубе. Была презервативом в подмосковном борделе. Была стенографисткой у Ельцина. Была избирательным бюллетенем на выборах Медведева. Была и элитным коттеджем на Рублевском шоссе. Была радиостанцией «Эхо Москвы». Была Чебурашкой и черепашкой ниндзя. Но так, в общем, на жизненном пути себя и не нашла. Своего постоянного места у нее до сих пор нет.

Она все время опаздывает. Она хотела стрелять в Ленина, но случайно засиделась на концерте Вертинского. Вертинский пел красивую и нервную песню про любовь. Она хотела стрелять в Сталина, но засиделась на концерте Утесова. Утесов пел красивую песню про войну. В Хрущева она тоже хотела стрелять, но опять не успела. Она засиделась на концерте Окуджавы. Окуджава пел красивую нервную песню про любовь и про войну. Она хотела пойти на демонстрацию диссидентов на Красной площади против ввода советских войск в Чехословакию, но тоже случайно опоздала: в ГУМе продавали красивый китайский чайный сервиз, и там была большая очередь. А у нее был как раз под такой сервиз такого цвета сервант. Потом она хотела стрелять в Брежнева, но застряла в парикмахерской. И еще в последний момент ей показалось, что при советской власти все-таки есть что-то хорошее и в Брежнева стрелять не надо. И в Андропова она тоже собиралась стрелять, но был день рождения свекрови, и там надо было обязательно быть. Потом она собиралась стрелять в Черненко, но, как назло, по телевизору показывали интересную передачу «Очевидное – невероятное». Про червей на дне Мирового океана. Горбачева она не любила, но в Горбачева стрелять уже не хотела.

У русской свободы после конца советской власти были большие планы на Россию. Но ей скоро стало не до России. Она стала много есть. Появилось много новой интересной еды, которая при советской власти была недоступна. Пицца. Лазанья. Индейка. Шейка. Баранья нога. Вырезка. Язык говяжий. Купаты. Балык. Шашлык из осетрины. Гусь, жаренный в яблоках. Окорочка. Курица по-пекински. Пельмени. Паста. Разные там сыры и колбасы. Салями. Сервелат. Мортаделла. Гамбургские колбаски. Мюнхенские колбаски. Нюрнбергские колбаски. Берлинские колбаски. Датская колбасная нарезка. Моцарелла. Сыр с двумя плесенями: плесенью зеленой и плесенью белой. Сыр с белой плесенью, оливками и грибами.

Торт-мороженое, покрытый ореховой стружкой, с черникой. Торт-мороженое из йогурта в соусе из красного винограда с кусочками белого винограда и миндального печенья. Ванильный торт со взбитыми сливками. Тирамису. Штрудель. Шоколадный торт с кофейными зернами. Клубничный десерт с малиновым сиропом. Английская соленая карамель. Швейцарский белый молочный шоколад. Швейцарский черный горький шоколад. Русский пасхальный кулич с орешками и изюмом. Итальянский пасхальный кулич со взбитым кремом внутри. Рисовая запеканка. Творожная запеканка. И все это надо съесть. А если все это съесть, то на Россию времени уже не остается.

Русскую свободу можно понять. Инфляция наступает. Цены на продовольствие растут. Если не съесть сейчас – потом уже не съешь никогда.

Она постоянно в кого-то влюблена. Кем-то увлекается. Иногда мимолетно. Иногда надолго. Она – женщина, и она не может без любви.

Увлеклась декабристами, но декабристы ей быстро надоели. Увлеклась Желябовым, но скоро забыла, кто такой Желябов и почему она им увлеклась. Увлеклась и Филиппом Киркоровым, но разлюбила его после того, как он развелся с Аллой Пугачевой. Увлеклась и певцом Шурой, но разлюбила его после того, как он вставил себе зубы. Увлеклась Романом Абрамовичем, но перестала им увлекаться после того, как «Челси» проиграл финал Лиги чемпионов.

Увлеклась Борисом Акуниным. Но в нем она сразу разочаровалась после того, как его увидела. Она думала, что он высокий и кудрявый, а не такой, каким она его увидела. И вообще ей надоели детективы.

Тогда она увлеклась Александром Невским. Но разочаровалась и в нем, когда узнала, что никаких следов Ледового побоища не нашли.

Тогда она увлеклась Дмитрием Донским. Но и в нем разочаровалась, когда узнала, что никаких следов Куликовской битвы тоже не нашли.

Тогда она увлеклась футболом. Но тоже ненадолго. В футболе она разочаровалась после того, как она пошла на футбольный матч и менты на входе отобрали у нее бутылку пива и шлепнули металлоискателем по попе.

Тогда она увлеклась хоккеем. Она пошла на хоккейный матч. Там в нее уже в первом периоде попала шайба. В хоккее тоже пришлось разочароваться.

Тогда она увлеклась гламуром. Увлеклась Ксенией Собчак, бутиками, модными курортами, мобильным телефоном «Гуччи» и духами «Живанши». Но гламур ее испугал. Она поняла, что Ксения Собчак утопит ее в гламуре, как Степан Разин в Волге персидскую княжну. И на том месте, где она утонет, ничего не найдут. На поверхности будет плавать только мобильный телефон «Гуччи», пахнущий духами «Живанши». До тех пор, пока не утонет и он. И от русской свободы не останется вообще ничего. Будет только гладкая поверхность гламура.

Тогда, чтобы куда-нибудь себя деть после того, как ее разочаровал гламур, она увлеклась Японией. Увлеклась Куросавой, Акутагавой, саке и суши. Но это тоже быстро прошло. Куросава, конечно, хороший режиссер. И Акутагава хороший писатель. Но не настолько, чтобы ими увлекаться надолго. А водка лучше саке. А суши, если честно, вообще есть нельзя. Вот пусть это суши и едят Куросава с Акутагавой. А русская свобода всегда найдет для себя, что ей съесть и без этого суши. Русская свобода не останется голодной.

Сейчас она свободна от любви и даже от мимолетных увлечений. Сейчас она только ест и вспоминает свой жизненный путь. Но на Россию у нее времени все равно пока нет.

А Россия ждет, когда у русской свободы найдется на Россию время. На Россию у русской свободы время будет. Потом. Когда русская свобода все съест. Когда все вспомнит. Когда наконец найдет себя на жизненном пути и встретит свою настоящую любовь.