У философов дошло до дедовщины

В Институте философии РАН прошли «Третьи научно-практические чтения памяти Н.А.Носова» (Николай Александрович Носов – один из самых оригинальных современных российских мыслителей, разработавший в конце ХХ века концепцию множественности психических виртуальных реальностей, каждая из которых обладает собственной онтологией). На этот раз тема носовских чтений была выбрана насколько актуальная, настолько и неожиданная для философствования: «Виртуалистика и самоорганизация структур доминирования и подчинения в закрытых коллективах».

Для российского обывательского уха все это выражается в одном понятии – «дедовщина». И если уж за дело берутся философы – значит, действительно «наболело». Недаром в предварительной программе чтений организаторы честно признаются: «Приходится констатировать, что современному обществу не просто осознать природу, причины и истоки такого явления в Вооруженных силах, как дедовщина». Отсюда задача-максимум для философов: помочь обществу в этом осознании. Как заметил заведующий сектором гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН Павел Тищенко, «для ученого или философа решение этой проблемы – начать философствовать».

И, надо сказать, философский мозговой штурм проблемы дедовщины может порождать очень глубокие и неожиданные решения и объяснения. Дедовщина предстала в итоге как некое организующее начало в чужом и «страшном» космосе под названием «Армия». Именно с такой интерпретацией феномена дедовщины выступила иностранная участница чтений, польский антрополог Магдалена Тлик. «Я не согласна, что дедовщина – это насилие, – считает она. – Я изучала ее как культурное явление» (в смысле – явление культуры). А исследования Магдалена проводила очень серьезные, в течение нескольких лет, – в современной украинской и польской армиях.

По мнению польской исследовательницы, дедовщина (именно так, с очень выразительным ударением на «о») для солдат-новобранцев – это формальный диалог со своей службой. Так солдаты выражают свою креативность, необходимую для поддержания иерархии. Дедовщина, в трактовке Магдалены Тлик, позволяет пережить «хаос» армии – чужого, непонятного мира. Как это ни странно звучит, но дедовщина – действительно явление очень жестко «регламентированное». Причем, судя по всему, интернациональное, хотя и с национальным колоритом.

Так, например, даже темпоральный поток в армиях разных стран имеет разную структуру: в украинской – солдаты сутки меряют от ужина до ужина; в польской – от обеда до обеда. (Добавлю собственное наблюдение: в Российской армии – от завтрака до завтрака; существует даже поговорка: «Масло съели – день прошел». Масло солдату положено на завтрак.)

Все это было бы даже забавно, если бы речь не шла о конкретных человеческих судьбах. «Солдатами не рождаются, солдатами умирают» – это тоже из армейского фольклора. Но вот тут как раз очень могут пригодиться методы, разработанные в рамках виртуальной парадигмы: иерархию дедовщины нужно заменить иерархией гуманитарной.

То есть заместить или по крайней мере вытеснить дедовщину – это значит помимо всего прочего предложить другой структурообразующий образ. Слова, риторика имеют значение в этом деле. Образ, создаваемый человеком, его сознанием, объективен и может вполне «материально» влиять на поведение человека, его самочувствие, даже на физиологические процессы. Образ объективно существует.

Один из организаторов носовских чтений, заместитель заведующего сектором гуманитарных экспертиз и биоэтики, руководитель исследовательской группы «Виртуалистика» Института философии РАН Михаил Пронин проанализировал с этой точки зрения структуру текстов военной присяги СССР и независимой России. «За «время» принятия присяги, – подчеркивает Пронин, – человек проходит весь цикл: от гражданина до воина Вооруженных сил. Так вот современная российская присяга полностью экстернальна, имеет внешний статус по отношению к военнослужащему. Человек, ее принимающий, – кстати, это еще очень вопрос: присягу надо приносить или ее надо принимать? – сам над собой никакого действия не совершает, ничего с ним не происходит».

Действительно сравните: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь┘ до последнего дыхания быть преданным своему Народу┘»; и «Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации┘ клянусь мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй┘». Никакого катарсиса во втором случае нет, отсутствует акт самотрансформации: вступаю в другую культуру, сферу┘

Доктор медицинских наук, старший научный сотрудник ГосНИИ военной медицины МО РФ Георгий Юрьев предлагает концепцию «пикто-ферромонов». Другими словами – образов-катализаторов. «Социальной жизнью муравейника управляют ферромоны, – поясняет Юрьев. – У человека с появлением светового зрения нужда в социальном управлении на основе ферромонов отпала. Но функция осталась. Только роль ферромонов стали выполнять образы, пикто-ферромоны».

Сотрудник исследовательской группы «Виртуалистика» Института философии РАН Ян Чеснов обратил внимание еще на один важный фактор возникновения феномена дедовщины: военнослужащие лишены, по сути, собственности. Дембельский альбом, дембельские аксессуары – это, по существу, проявления острой потребности в собственности. (В том числе и в образной собственности, добавим.) «Статус телесности, телесность маркирована вещным миром, – подчеркивает Чеснов. – Лишение военнослужащего этого «вещного радиуса» ведет к деградации сообщества. Здесь очень значимы символические механизмы сознания, виртуальная бытовая реальность».

Тем не менее, как отметил Павел Тищенко, «одноразового решения быть не может». «Надо создать пространство осмысления проблемы, которое не должно схлопнуться после вынесения формального решения, – подчеркивает Тищенко. – Общество должно входить в сознание этой проблемы, двигаться дальше – от стадии «пережевывания» ее. Необходимо создать социальный организм, который способен генерировать ответы».